Произнеся общие фразы, которые люди обычно говорят друг другу при встрече, вроде того: как дела, как здоровье, погода, и вообще, откуда, куда, зачем, Апранин сказал, что много думал об услышанном тогда в поезде, и что это его чрезвычайно интересует и волнует. Скляров, в свою очередь, ответил, что судьба вновь посылает ему столь интересного и умного собеседника, и, учитывая, что в жизни это событие довольно редкое, он не намерен упускать столь счастливого случая пообщаться. Обменявшись любезностями, как верительными грамотами, и в меру польстив друг другу, они вернулись к разговору, прерванному позапрошлой зимой.

– Так на чём мы тогда остановились, дорогой Юрий? – задорно начал профессор и глаза его лукаво заблестели.

– Мы остановились на бессмертии, Марк Александрович, – в тон ему, улыбаясь, ответил Апранин.

– Гениально и непостижимо! Помнить последнюю реплику разговора, спустя полтора года!? Это просто невероятно, друг мой, – подытожил вступительную речь профессор. – Теперь я совершенно уверен, что ваши слова об интересе к затронутой теме не реверанс вежливости в мою сторону и не стремление произвести впечатление в учёной беседе. Я вижу, вам это действительно не безразлично, и кто знает, может быть ваше любопытство не ограничится голой теорией, – завершил он фразу словами не то чтобы туманными, а скорее отдающими лёгким намёком или пророчеством.

– Что касается вечности, то эта теория неизбежно, в своё время конечно, перейдёт в практику для каждого человека, – попытался рассеять туман Юрий.

– По завершении жизни да, конечно вы правы, но я имел в виду практическое руководство этими знаниями ещё при обычной жизни человека воплощённого на земле. Не теоретическую веру абсолютного большинства людей, приверженных какому-либо религиозному течению и истово отправляющих свои религиозные культы в храмах и святилищах, а на практике же дорожащих своей плотской приземлённой «рубахой», которая, как известно, ближе к телу.

– Но ведь нельзя, как говорил Остап Бендер, жить душой на небе, а телом на земле!? Не получится! – возразил Апранин.

– Говорил, а сам жил мечтой о Рио-де-Жанейро, где все в белых штанах! Разве это навязывало ему тело? Душа, Юрий, всегда смотрит в небо, только не нужно позволять телу втаптывать её в землю, в которую оно само неизбежно попадёт. Но давайте всё по порядку, мой дорогой друг!

– Садовник возделывает сад, то есть культивирует развитие разумной жизни на различных планетах, в разных звёздных системах, в разных галактиках и вообще в разных частях Вселенной.

Связь между обитаемыми планетами не предусмотрена ни в коем случае, чтобы чертополох или вредители не могли попасть с одной грядки на другую, и, погубив урожай у себя, не погубили бы его у других. Поэтому пресловутые попытки посетить наших «братьев по разуму» бесполезны, во всяком обозримом будущем. Так называемые неопознанные летающие объекты, это своеобразные ангелы хранители. Они помогают Садовнику, берут пробы, культивируют, направляют развитие, озаряют пророков знаниями, гениев открытиями и откровениями. Но чистое знание дикарям давать нельзя, т. к. они обязательно сделают бомбу, уничтожат весь сад и погубят дело. Люди должны сами расти над своим животным состоянием, созидая в себе божественное начало. Самостоятельным развитием и достигается многообразие форм, начал, оттенков и звучаний в общей гармонии Мироздания. Появление в гармоничной структуре энергетики с отрицательной духовной составляющей нарушает гармонию и грозит её разрушением. Поэтому человечество в его нынешнем виде никогда не вступит в контакт с другими инопланетными цивилизациями, находящимися на качественно других уровнях духовного совершенства, чтобы не заразить их своей дикостью и варварством. Иными словами второгоднику и двоечнику из 5-го «Г» класса никогда не попасть сразу в 10-й. Об этом Создатель заботится особенно строго. Результат очевиден: ни одно земное изобретение не обнаружило в космосе никаких признаков жизни. Аппараты либо падают на мертвые планеты, либо пропадают бесследно. Вселенная глуха и нема к существам, уничтожающим друг друга изощренным разумом, чтобы банально набить себе брюхо за счет чужой крови и страданий.

– Что же все эти «ангелы-хранители» в виде летающих тарелок, они бестелесные? А как же останки разбившегося в Розуэле корабля, да и не только там? Ведь совершенно ясно, что эти творения сделаны из грубой материи, из неизвестных металлов, хотя и обладают непостижимыми свойствами!? – Юрий поспешно задал подряд несколько вопросов, едва дождавшись конца пространного монолога профессора.

Разговор прервался, его собеседник смотрел в иллюминатор. За бортом едва заметно плыло назад пушистое одеяло розовеющих волнистых облаков под тёмно-синим небом. Слева и немного сзади на небосклоне повис белёсый лунный серп, не успевший спрятаться на ночлег и подчёркнутый тёмной линией горизонта уходящего вперёд по курсу лайнера на запад. Полупустой салон, быстро утихомирившись после взлёта, мирно дремал в этот утренний час в приглушённом свете, слышен был только отдалённый свист турбин, и историк продолжил.

– Мысль из микромира до макромира идет мгновенно, преодолевая грубую материю с её бесконечным пространством, – снова негромко заговорил он. – Действительно, стоит посмотреть вниз, в электронный микроскоп, и ты увидишь вселенную в миниатюре, а перевел взгляд вверх, в телескоп, и, из десяти в минус двадцать второй степени, мысленно, в одно мгновение, перемещаешься в десять плюс двадцать второй степени! Кстати столкновения элементарных частиц в ускорителе вам ничего не напоминают? – Скляров оживлённо повернулся к Апранину, но, увидев по его растерянному лицу, что частицы ему ничего не напоминают, невозмутимо продолжил. – Имея ничтожные размеры, они дают вспышку заметную человеческому глазу! Каково?! А? Так вот, разогнав, предположим два Юпитера, со скоростью пропорциональной скорости света относительно размеров протона мы получим что-то около десяти в тридцатой, а если навстречу, то шестидесятой степени километров в секунду, и вот столкновение!, – он всплеснул руками, – невообразимое количество выделенной энергии, а ведь энергия способна превращаться в материю и обратно! Вот вам и Большой Взрыв, и через тринадцать с половиной миллиардов лет мы с вами, дорогой Юрий, гадаем, как возникла наша Вселенная, которая по сути всего лишь вспышка в микромире! – и профессор снова вскинул руки к бесстрастному монитору под потолком салона, изобразив рождение Мироздания. – Но вернёмся к нашим бараном, то есть к неопознанным объектам… Да, это мысль, а то – металлический НЛО!? – проговорил он как бы самому себе, помедлил и спросил, – вы всё-таки хотите точный ответ: откуда они?

– Марк Александрович! – словно очнувшись, воскликнул Апранин, всё ещё невольно находившийся под впечатлением судьбы несчастных юпитеров и невообразимого количества нулей, спутавших все мысли, – этот вопрос человечество задаёт себе в течение тысячелетий! Ведь следы посещения нашей планеты уходят в глубь истории и повторяются с регулярностью метро! Совершенно понятно, что за нами постоянно наблюдают, а может и ведут! –