Она отступила назад. Ее руки опустились. Сейчас ее молчание не удивило его. Не удивило и то, что Изабел словно вдруг оказалась где-то далеко от него, а здесь осталась лишь ее оболочка. Он и раньше замечал за ней подобное.

– Выходи за меня замуж, Изабел, – повторил он.

– Зачем?

Ее сдержанность неожиданно передалась ему. Аласдер хотел знать, почему в ее глазах иногда появляется печаль, а иногда – раздражение. Почему она начинает дрожать, когда он стоит рядом. О чем думает, когда молча смотрит вдаль, на море, и почему ее лицо превращается в маску, когда она смотрит на него?

Конечно, любопытство не может быть основой для брака. Однако Аласдер чувствовал, что они связаны какими-то невидимыми нитями, которых ни он, ни она до конца не понимают. И связывает их не только фиктивный брак по приказу Драммонда и не их общая любовь к Гилмуру, а что-то и еще. Но Аласдер не мог сказать ей это, равно как не мог объяснить и свое неожиданное смущение.

– Ты знаешь, как я просыпаюсь утром, – сказал он, избегая объяснений. – К тому же наши с тобой беседы просто восхитительны, – не без сарказма добавил он.

Изабел не отвела взгляд. По закону они не были женаты ни в Англии, ни у него на родине. Просто у них было что-то общее. Оба они были беженцами из страны, которая вырастила ее и сделала нищим его. Но Аласдеру вдруг захотелось большего, а объяснить этого Изабел он почему-то не мог.

– Так что ты выбираешь, Изабел? Шотландию или Англию? Ты станешь моей женой?

– У женщин нет выбора – быть счастливой или нет.

– А что может сделать тебя счастливой, Изабел?

– Возможность быть приличной женщиной. Мы уже муж и жена, Макрей. По закону Шотландии. А как поженились ваши родители?

Они смотрели друг на друга не отрываясь, и Аласдер пыл поражен тем, какие она вызывала в нем эмоции. Похоть, стыд, гнев, смущение...

– По постановлению церковного совета, – признался он.

– Считать, что закон Шотландии недействителен, Макрей, означает совершить предательство. Что подумал бы об этом Ворон?

– К моему отцу это не относится. Во всяком случае, я не хочу об этом говорить, когда целую свою жену.

Губы Изабел раскрылись навстречу его поцелую. Всего один поцелуй, подумал он, а она уже научилась заманивать его в ловушку. А ее руки уже обнимали его за шею. Аласдер нежно привлек ее к себе.

Интересно, как скоро он сумеет организовать еще одну церемонию бракосочетания?

Следующая неделя прошла в приготовлениях не только к свадьбе – на сей раз все делалось как положено, – но и к их возвращению в Новую Шотландию. Все это время Аласдер мало видел Изабел: он часто ездил в Лондон по делам, связанным с передачей ему графского титула.

Аласдер не без иронии отметил, что с тех пор, как он получил титул графа, перед ним распахнулись все двери, его осыпали милостями, и невероятное количество людей выказывало ему свое расположение.

Снабдив Дэниела списком провизии, необходимой для обратного путешествия на родину, Аласдер вернулся в Брэндидж-Холл один. Он не пригласил на свадьбу свою команду, что говорило о том, что он в известной степени не был лишен снобизма, но его люди уже были свидетелями одного бракосочетания, и им незачем было знать, что оно не имело законной силы.

Незадолго до дня свадьбы произошел один обескураживающий случай, виновником которого снова был Эймс. В то утро поверенный вручил Аласдеру бумагу, где была обозначена не только стоимость поместий, теперь принадлежащих ему, но и подробный отчет о его финансовом положении.

– Вы уверены, что все правильно? – спросил Аласдер, удивившись, что вообще может говорить – настолько он был изумлен.

– Абсолютно, милорд, – с поклоном ответил Эймс.

Как только Аласдер стал титулованной особой, поведение поверенного резко изменилось. Однако Аласдер не спешил сообщать Эймсу, что он уже вступил в переговоры с некоторыми другими юридическими фирмами, столь же солидными, но менее навязчивыми. Необходимо было пресечь дальнейшее расследование истории семьи.

– Мой отец до самой своей смерти был советником Патриции. А до этого состоянием вашего дяди распоряжался генерал Уэскотт.

Аласдер рассеянно кивнул, складывая в уме указанные в бумаге цифры. Оказывается, он стал богаче многих знакомых ему людей. Сумма, которой теперь владел граф Шербурн, была по крайней мере в тысячу раз больше, чем то, что он заплатил Драммонду за Гилмур.

Аласдер вышел из кабинета, не сомневаясь, что Эймс, не теряя ни минуты, усядется в кресло графа, вообразив себя хозяином Брэндидж-Холла.

Сейчас Аласдер переодевался к свадебной церемонии. Небо за окном потемнело, но не от дождя, а потому, что наступал вечер. Но даже если бы разверзлись небеса, это не имело бы никакого значения. В любом случае они могли бы оставаться в Брэндидж-Холле хоть до конца своих дней.

Аласдер оглядел себя в зеркале. На нем был новый черный камзол. Отвороты бриджей украшали крошечные бриллианты. Чулки из тончайшего шелка были изготовлены во Франции. Начищенные сапоги невероятно блестели.

Это был костюм для женитьбы титулованной особы.

Перед тем, как выйти из комнаты, Аласдер подошел к камину и, взяв с полки свечу, стал рассматривать портрет, на который его дед, наверное, смотрел каждый день после смерти жены. Однако внимание Аласдера сейчас привлек не сам портрет, а крепость, на фоне которой он был написан.

Над крышами и башнями Гилмура художник изобразил облака, сквозь которые пробивались яркие лучи солнца, придавая старым камням крепости оттенок старого золота.

Аласдер бывал в разных странах, и время от времени его охватывала ностальгия. Но он никогда не чувствовал себя так, как сейчас. У него было ощущение, будто он бросает вызов судьбе. К нему словно бы взывали те люди, которые жили, любили и умерли за Гилмур, и они требовали его внимания.

Аласдера вдруг осенила шальная мысль. Он сможет восстановить Гилмур без всякого ущерба для богатства Шербурнов. Узкая горная долина станет прекрасным местом для верфи. А в бухточке можно будет испытывать новые корпуса кораблей и даже построить вдоль всего берега стапели, где будут стоять незаконченные строительством суда.

Аласдер улыбнулся, представив себе реакцию Изабел, когда он поделится с ней своими планами.

Изабел готовилась к свадьбе – во второй раз в своей жизни.

Патриция опять навязала ей платье, но свадебное было гораздо более скромным, чем первое.

– Я уверена, что Мойра выглядела на своей свадьбе так же прелестно, как и ты, дорогая.

Патриция сидела у окна в комнате Изабел и командовала служанками, время от времени постукивая по полу тростью, если была чем-либо недовольна.

– Платье хорошо сохранилось, – улыбнулась Патриция, приказав служанке поправить высокий воротник.