Я притихла, думая о том, что моя судьба повернулась на триста шестьдесят градусов и впереди меня ждёт новая жизнь. Словно почувствовав мое состояние, Тайлер посмотрел на меня добрым карим взглядом.

— Все будет хорошо, вот увидишь!

Да, наверное, он прав. Жаль только на меня смотрят не медово-карие глаза, а совсем другие…Наверняка, больше нет ни у кого такого оттенка, как у Армана.

Спустя три месяца

Турция. Сивас

Замесив тесто, я аккуратно переложила его в глубокую глиняную посудину. Фух! Готово. Руки будто огнём горят. Дунула на выбившийся из-под платка локон.

Быстро сполоснув руки, вытерла их о кухонное полотенце. Надо найти тетушку Гезем и спросить, чем могу помочь ещё. Я оглядела кухню хозяйским взглядом.

Изысканный колорит востока. Красочные орнаменты, подчёркивающие богатство. На такой кухне готовить - одно удовольствие.

Когда три месяца назад Тайлер привёз меня в семью, я даже не могла предположить, как меня встретят.

Будто родную.

До сих пор при воспоминаниях об этом набегают слёзы на глаза. Я тогда была в каком-то шоке, переступая дорого обставленный большой, уютный, двухэтажный дом. От него словно шло тепло, как и от хозяйки дома.

Я стояла посреди шикарной гостиной потерянная и мокрая, словно церковная мышь.

Здесь словно веяло от всего умиротворенным комфортом, что прослеживался в каждой мелочи. После серого уныния я впитывала в себя весь спектр красок калейдоскопа: гранатовый, тициановый, алый и цвет моркови.

Лишь сейчас, по прошествии трёх месяцев, я могла спокойно пройти мимо дивана-тахты характерного для турков дизайна с цветными небольшими подушками.

Обойти низкие пуфики и кресла с обивкой яркого орнамента и кистями, чтобы сесть, как у себя, дома за кофейный, небольшой, круглый столик и вместе с хозяйкой дома выпить по чашке кофе.

— Вика! Кız evlat. Где ты, моя хорошая? - приятный женский голос заставил тут же откликнуться.

— Я иду, Гезем!

Хозяйка дома сама настояла, чтобы я обращалась к ней по имени.

Поначалу мне было очень неудобно, но затем, она мягко и искренно настойчивой, почти материнской рукой, сдвинула куда-то в сторону все границы между нами.

Языковые, межнациональные, возрастные…

Гезем стала мне близким и родным человеком. А сколько раз мне хотелось обратиться к ней просто…

мама.

Но каждый раз, кусая губы, я останавливалась. При этом ее взгляд не терял теплоты.

Она словно сама ждала, но при этом давала мне время.

Я все никак не могла поверить до конца, что чужой человек может принять настолько искренне и бескорыстно.

Должно быть, горький опыт не давал мне до конца довериться.

Про Никиту и его чёрную душу я вспоминала очень редко. Больше мои мысли крутились вокруг Армана.

Где он? Как он?

Неужели забыл совсем обо мне? Ведь о нем мне не было ничего известно с того дня, как его ранили в плечо.

Но я знала, что он жив - я это чувствовала. Была уверенна. Слишком он живуч и упрям. Но тогда почему он не навестил меня ни разу?

В груди шевельнулась горькая обида. Что взять с мужчин…

Вероятно, я для него всего лишь временный эпизод в жизни и не более.

Эти мысли тревожили меня днём. По ночам же меня терзали совсем другие воспоминания. Я, словно на яву, чувствовала прикосновения его по-мужски сильных рук.

Его горячие губы, твёрдые ненасытные…

Я часто просыпалась, почти задыхаясь от своих ощущений.

Войдя в комнату, я сразу же увидела Гезем. Лицо у женщины было круглое.

Карие глаза лучились добротой из-под тонких бровей, словно нарисованных художником, каштановые волосы были убраны под платок так, что их почти не было видно.

Но я-то знала, какие они густые и тяжёлые. Одежду Гезем предпочитала простую, но добротную.

На ногах любила носить мягкие замшевые туфли, а платья в основном были темных оттенков без какой либо отделки. Вот такая была практичная тетушка Гезем.

Внимательные карие глаза охватили меня всю разом, начиная от кончиков светло-бежевых туфель и заканчивая муслиновым голубым платьем.

Этот взгляд напомнил о том, как женщина пыталась мягко распростись меня о случившемся со мной в первый день прибытия в этот дом:

— Не бойся, девочка! – тогда ласковые ладони гладили меня по белокурым прядям. - Не хочу бередить тебя расспросами о том, что же тебе довелось пережить, дитя. Может, со временем, ты… начнёшь доверять мне… захочешь открыться. Помни, что я всегда рядом, я выслушаю и не укорю ни одним словом. Моя поддержка для тебя!

— Спасибо, – тогда я была подавлена и чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Что-то в словах женщины заставило меня получить лучик надежды.

С того дня она не переставала убеждать меня раз за разом в том, что есть ещё хорошие и бескорыстные люди на этом свете.

За три месяца я много узнала. О стране, о порядке в турецких домах. Гезем с восторгом рассказывала о своих трёх дочерях. Две старшие были замужем, а самая младшая училась в другом городе и жила у родственников.

А ещё у Гезем было два сына. О старшем она говорила с легкой грустью. Как я поняла, он очень редко бывал дома.

«У военных такая судьба, – повторяла каждый раз Гезем, когда речь заходила о Иссаме. — Имя так ему подходит», - причитала она, тревожно в окно, будто там где-то вдалеке могла увидеть своего сына.

— А что оно означает? - не выдержав, задала вопрос женщине.

— Защитник.

Про второго младшего сына Газем рассказывала, качая головой, но легкая улыбка не сходила с ее губ. Смутьян и хулиган - так окрестила его мать.

И имя ему под стать – Анилл (ветер) - такой же непредсказуемый и непостоянный. Мне было интересно ее слушать. Я наслаждалась тем, с каким теплом и любовью женщина рассказывала о своих детях.

Сразу вспоминалась бабушка. Глаза наполнялись не выплаканными слезами. Я прекрасно понимала, что возраст ее уже далеко не малый, а переживания и вовсе не продлевают жизнь.

— Вика, девочка! Опять задумалась, - отвлёк меня голос Гезем.

Я мягко улыбнулась и кивнула, отгоняя навязчивые воспоминания о прошлом.

— Выгуляешь Вильяма?(сильный как волк) – спросила женщина с надеждой.

Я, не справившись с собой, поёжилась. Пса неделю назад привёз Тайлер. Избегая смотреть мне в глаза, мужчина, вероятно, боялся, что я начну задавать вопросы об Армане.