Смывая над раковиной кровь из разбитого носа, я вздохнул. Всезнающий уничтожил себя, не пережив позора незнания, столь исчерпывающе доказавшего ему собственное несовершенство.

Впрочем, надо признать, что вопрос, который я ему задал, изначально был сложнее требования сосчитать атомы во Вселенной. Как я и думал, машина, знавшая абсолютно все по физике, химии, биологии, астрономии и гуманитарным наукам, едва ли была осведомлена в психологии человеческих отношений, особенно таких запутанных, как у нас, Невезухиных.

Да и откуда ему, инопланетному существу, не знакомому с нашей семьей и ее традициями, могло быть известно, что моя бабушка, женщина весьма красноречивая и языкастая, называла моего назюзюкавшегося дедушку «проспиртованным крокодилом»?

– Прямохождение... ик... ошибка эволюции. Позвоночник конструктивно не предназначен, чтобы мы передвигались на нижних конечностях. Неестественные нагрузки и все такое прочее... А микромир: муравьи, травинки и другая мелкая дребедень, – когда идешь на двух ногах, эта красота – тьфу, ее и не заметишь, а вот на четырех точках опоры – совсем другое дело! Ползи и любуйся... ик... вдыхай ароматы. Решено – долой прямохождение!

Приблизительно это я бормотал, когда полз на четвереньках к своей ракете. Меня раскачивало и бросало из стороны в сторону, как парусник в штормящем море. Все попытки встать на ноги заканчивались падением, что только усиливало ненависть к прямохождению. Я полз и чувствовал себя Портосом, который после одной из пирушек утверждал, что он трезв, вот только ноги его не держат.

Я гостил на планете Аркадия и возвращался с вечеринки у своего приятеля, на которой перебрал бру-бру – местного алкогольного напитка. Как я узнал позднее, всего десятка капель янтарной жидкости, которую выделяет из хвостовой железы небольшая ящерица, если ее напугать, хватает, чтобы свалить с копыт лошадь. Я же переусердствовал и выдул по меньшей мере в пять раз больше. Не понимаю, почему никто из гостей меня не остановил. Возможно, это объяснялось тем, что я пришел ближе к концу застолья, когда добрая половина приглашенных храпела под столом, а отставшие стремились поскорее к ним присоединиться.

Кое-как на четвереньках дотащившись до ракеты, я забрался в люк, закрыл его за собой, сделал несколько заплетающихся шагов, а затем рухнул на пол и уснул.

Пришел я в себя от того, что щека замерзла. Самочувствие было мерзкое: как у человека, которого выпотрошили изнутри, а потом зашили, забыв половину внутренностей на операционном столе. Я встал, держась за стену, и вдруг увидел в иллюминаторе звезды. Это меня удивило, потому что, когда я засыпал, там были лишь борта соседних ракет.

– Откуда взялись звезды? Мы что – летим? – спросил я у Мозга.

– Вот именно, – злорадно откликнулся тот.

– А куда?

– Насколько я понимаю, на Одиссею в созвездии Жертвенника. Более точное направление полета – метагалактика Альфа-3.

– На Одиссею? А что нам там надо? – ошарашенно спросил я.

– Представления не имею, – заявил Мозг. – Мне лично там ничего не нужно. Мне вообще ничего не нужно, только чтобы меня оставили в покое.

– Если тебе не нужна Одиссея, зачем же ты взлетел с планеты, болван? – вспылил я.

– Я не сам взлетел. Мне приказали, – с ноткой злорадства сказал Мозг.

– Приказали? Кто?

– Вы.

– Ты бредишь.

– А вот и нет! Вы встали и очень ясно задали мне координаты Одиссеи. Если не верите, могу прокрутить звукозапись.

– Не надо... – обессиленно пробормотал я. – Говоришь, я вставал... Гм... А почему Одиссея, я тебе, случайно, не говорил?

– Никак нет, – отрапортовал Мозг. – Я пробовал было вас спросить...

– И что я?

– Внятных объяснений не последовало. Вы швырнули в меня ботинком, велели убираться ко всем чертям, а потом упали на пол и захрапели.

Я посмотрел на свои ноги. Действительно, ботинок был только на правой ступне. После непродолжительных поисков я обнаружил его в другом конце каюты возле иллюминатора. Таким образом, все, сказанное Мозгом, подтвердилось, и я ощутил позднее раскаяние.

– Так значит, я вставал... Вот в чем дело... – протянул я, понимая, почему заснул ногами к люку, а проснулся к нему головой.

– Когда это было? Вчера? – спросил я.

– Как же. И не мечтайте! Трое суток назад, – ехидно заявил Мозг.

Я бросился к электронному календарю. Вечеринка у приятеля состоялась тридцатого августа, это я точно помнил, на календаре же было третье сентября. Я тупо уставился на число, мучительно соображая, куда подевались три дня.

Голос Мозга задрожал от негодования:

– Вы, конечно, не способны прислушаться к доводам разума, но я все же сделаю попытку. Это мой святой долг, ибо, хотя вы и обходитесь со мной по-скотски, судьбы наши поневоле связаны. Если вы забыли, что даже незначительные доли спиртного, принимаемые регулярно, приводят к раздвоению личности, шизофрении, дистрофии, провалам памяти, ослаблению воли и самоконтроля, производят необратимые хромосомные изменения и в конечном счете доводят человека до крайних степеней деградации, то...

Дальше я уже не слушал. Зная, что Мозг способен бубнить так до бесконечности, я потянулся, чтобы отключить звук, но вдруг ни с того ни с сего захихикал, а потом, после пяти минут идиотского смеха, разобравшего меня при виде собственных рук, рухнул на пол и уснул, не успев даже удивиться чертовщине, со мной происходящей.

Когда я очнулся в следующий раз, на календаре было уже пятое сентября. Мозг мрачно отмалчивался. Ощутив ступнями холод, я посмотрел на них и увидел, что ботинка теперь нет не только на левой ноге, но и на правой. Очевидно, накануне я снова ненадолго очнулся и запустил в Мозг остававшимся ботинком. Причем запустил так удачно, что под его глазом-видеокамерой красовалась глубокая вмятина.

Созвездия в иллюминаторе основательно сместились. Это означало, что моя ракета продолжает полет к таинственной Одиссее. Я заглянул в справочник в надежде найти ответ, что мне понадобилось на этой планете, но, к моему крайнему удивлению, мира с таким названием в перечне не обнаружил. Более того, из справочника я почерпнул, что метагалактика Альфа-3 созвездия Жертвенника никогда прежде не исследовалась земными кораблями и лишь триста двадцать лет назад пролетавший где-то в соседнем секторе автоматический зонд послал на базу снимок, на основании которого Альфа-3 была признана бесперспективной.

«Ну и дела, сколько же надо выпить, чтобы выдумать целую планету!» – решил я, начиная фыркать от смеха. Сообразив, что у меня снова начинается приступ буйного веселья, я торопливо пролистал медицинскую энциклопедию. То, что я там прочитал, не утешало. Оказывается, проклятый бру-бру принадлежал к группе так называемого «многоступенчатого» алкоголя и, вытворяя какие-то штуки с обменом веществ, давал пять-семь последовательных опьянений, следовавших одно за другим после короткого периода протрезвления. И это после обычной дозы в три-четыре капли, я же, как уже говорилось, выхлестал целый стакан. Хохоча и икая, я заставил себя съесть тарелку холодного горохового супа, затем осторожно улегся на кровать, положил рядом с собой календарь и опять провалился в сон.