– Это… это что, пневматический? – наконец спросил Чадов, обретя дар речи.

Иосиф Яковлевич даже не посмотрел в сторону мэра. Вытянув руку, он прицелился в одну из чаек, безмятежно покачивающуюся на волнах.

– Куда летите, чайки, куда летите? – пробормотал мужчина, щуря глаз. – Вы меня с любимой дома подождите.

Прогремел выстрел, из дула вырвалось облачко дыма. От неожиданности Олег Викторович выронил вилку, испуганно моргнув. Одна чайка мгновенно взмыла вверх, вторая судорожно била крыльями по воде, тщетно пытаясь последовать примеру своей напарницы.

– Сквозь гром и даль услышу нежный голос, – с грустью промолвил Иосиф Яковлевич. Он нажал на спусковой крючок, и второй выстрел разнес раненую чайку в клочья.

– Это не пневматика, – ошеломленно сказал Чадов, на его пухлом лице мелькнул страх.

– Не пневматика, – согласился Бергман. – Это боевой «Кольт Питон», его использует полиция США. Подарок.

Мэр перевел взор на рубку, на управляющего яхтой телохранителя бизнесмена. Лицо охранника было совершенно бесстрастным, словно высеченным из скалы.

Между тем Иосиф Яковлевич поднял револьвер вверх, выискивая новую цель, но небо было чисто – напуганные чайки унеслись прочь.

– Твоя мысль об уколе, который стоило бы сделать адвокату Павлову, заслуживает внимания, – внезапно сказал Бергман. Он уселся на стул и, открыв барабан, вынул пустые гильзы. – Наблюдая за всей этой историей, я прихожу к выводу, что на этой доске Павлов – лишняя фигура. Ее нужно убрать, и как можно быстрее.

Мэр откашлялся, собираясь с мыслями. Есть уже расхотелось, и вид недоеденного салата вызывал лишь тошноту.

– Ты хочешь сказать, – медленно начал он. – Что…

– Что? – ухмыльнулся Бергман. Подхватив гильзы, он одну за другой выбросил их за борт. – Минуту назад ты был недоволен, что мой человек оставил адвоката в живых. Или ты это просто так сказал?

– Видишь ли…

– Олежа, шутки закончились, – тихо произнес Иосиф Яковлевич. – Если хочешь казаться крутым, делай это с подчиненными или дома. Мне нужна конкретика. И сейчас я вижу только один выход – физическое устранение этого въедливого законника.

Целую минуту Чадов молчал, обдумывая слова приятеля, затем подал голос:

– Я не против. Но одно дело – какой-то коммерс по фамилии Терентьев, и совсем другое – адвокат Павлов. Знаешь, какая поднимется шумиха, если его ликвидируют? Здесь нужно действовать аккуратно. То есть никакого шила… Ну, ты понимаешь меня.

– Вполне. Время подумать, как решить эту проблему, есть. Хоть и не так много, как хотелось бы.

Губы Бергмана разъехались в стороны, и мэр с содроганием подумал о незаживающей ране. Ничего общего с улыбкой эта жуткая гримаса на лице бизнесмена не имела.

– Промчались чайки в штормовом просторе, – промурлыкал он, наполняя вином свой бокал. – Совсем недалеко от корабля…

Мэр непроизвольно повернул голову, высматривая останки несчастной чайки. Где-то вдали едва виднелся бледно-розовый комочек, окруженный плавающими перьями.

Прозрение

После завтрака Павлову позвонила Терентьева, подтвердив, что сосед мальчугана, запечатлевшего на камеру своего телефона убийцу ее мужа, готов приехать к следователю для дачи показаний. Договорившись о встрече, Артем закрыл номер и направился вниз. Проходя мимо ресепшена, он поздоровался с администратором и вдруг резко остановился, глядя на молодую девушку, сидящую на диване.

– Полина? – Удивлению адвоката не было предела. – Какими судьбами?

Дочь мэра поднялась на ноги, поправляя свои синие волосы. Лицо Полины было усталым, словно она провела бессонную ночь, губы плотно сжаты, напоминая сложенные ниточки.

– Доброе утро, Артемий Андреевич, – сказала она, в упор глядя на Павлова. – Я к вам. Найдете для меня десять минут?

Он пожал плечами.

– Думаю, что десять минут найдется. Но я сейчас еду в центр по делам, у меня назначена встреча, – ответил Павлов.

– Я сегодня на своих двоих, – сказала она. – Мы можем поговорить в машине по дороге?

– Безусловно. Я еду в Следственное управление, могу тебя высадить, где скажешь. Устраивает?

– О чем разговор!

Они вышли наружу и направились к «БМВ» Павлова.

– Так что случилось? – спросил Артем, когда они оказались в салоне автомобиля. – Признаться, не ожидал тебя увидеть вновь.

Полина грустно улыбнулась:

– Я понимаю, что наша встреча была слишком специфична. И вряд ли располагала к дальнейшему общению в каком-либо виде.

– Полина, раз я согласился тебя выслушать, то все, что было, осталось позади, – терпеливо произнес Артем, заводя двигатель. – Какой смысл толочь воду в ступе? Рассказывай.

Чадова скользнула ничего не выражающим взглядом по проносящимся за окном пальмам.

– Скажите, вы в детстве, ну, или, скажем, в юности были послушным ребенком? – неожиданно спросила она.

Вопрос не то чтобы застал Павлова врасплох, но удивил его. Мельком глянув на девушку, он вдруг подумал, что сейчас она выглядит совершенно иначе. В этой нынешней дочери мэра не было ничего общего с той развязной девицей, которая еще несколько дней назад сидела на капоте машины, отпуская пошлые шутки и отхлебывая текилу прямо из бутылки.

«Что-то перевернулось в ней, – подумал Артем. – И, возможно, это что-то заставило кардинально изменить отношение ко многим вещам».

Вслух же он произнес:

– Я рос обычным мальчишкой, в простой семье. В те годы большую часть времени я проводил на улице. Разумеется, я старался слушаться своих родителей, хотя у меня не всегда это получалось. Но мои отец с матерью еще с самых ранних лет четко обозначили границы, за которые я никогда не переступал. Во всяком случае, в твоем возрасте уличные потасовки я не провоцировал и никогда не начинал первым. Меня всегда учили различать, где добро, а где зло. И моя совесть чиста, поскольку за свою жизнь я не причинил кому-либо несчастья, по крайней мере, умышленно.

– Спасибо за откровенность, – проговорила Полина, теребя пальцами бегунок «молнии» на своей кожаной куртке. – Самое смешное, что я не сомневалась в вашем ответе. А вот мне похвастаться нечем. Всю жизнь меня баловали, и я не знала истинную цену вещам. Полина хочет новые джинсы – на тебе целых пять! У Полины царапина на айфоне – держи сразу два, второй про запас. В то время как некоторые мои знакомые