— Даже так? Экий ты незаменимый! Значит, тебе придется «впасть в кому». Месяца на два. А когда всё закончится, из нее «выпасть». По-моему, это единственный выход.

— Согласен, — кивнул Михаил. — А пока он в палате лежит, мы еще пошарим, справки наведем. Две недели — срок большой, много чего успеть можно. Главное, что теперь всё ясно, мы перестали быть слепыми котятами. Враг раскрыл себя и свои коварные замыслы. И можно переходить к более активным действиям. Короче, цели поставлены, задачи определены. Надо звонить Анатолию…

Эпизод сорок четвертый. Два месяца и двадцать восемь дней до происшествия

Собрались у Вениамина. Уж больно хорошо была расположена его мастерская. Да и сам он был не плох в своем балахоне, в шапочке, испачканной краской, с кистями в руке и безумным, из-под мохнатых бровей, взглядом.

— А-а, друзья мои разлюбезные! Что привело вас в сию обитель искусства ни свет ни заря?

— Однако, Веня, уже полдень, — заметил Михаил.

— Да? А я и не заметил. Творю-с и днем и ночью… Ибо сказано: счастливые часов не наблюдают! Что есть минуты и часы, когда на художника снисходит свыше творческое озарение? А вы отвлекаете его мирской суетой от святого служения музе живописи. Водку принесли?

— Принесли.

— Так разливайте. Ибо Бахус есть искус художника, с коим он борется и в противоборстве том обретает силу свою и творческий дух!

— А побеждает-то кто? Бахус?

— Увы. Сия пагубная страсть сгубила не один богом данный талант. Но не пить и не рисовать — это хуже, чем если пить и творить. Саврасов литрами горькую выкушивал, а какие картины писал! Не осуждайте художника да не осуждаемы будете. Ибо пристрастие к алкоголю не есть свидетельство слабости, но — тонкой организации души, которая страдает от несовершенства окружающего мира и невозможности выразить эту боль на холсте. И всякая жидкость свыше тридцати градусов есть бальзам на израненную душу! То есть благо! Ибо без нее хоть в петлю! Прозит. — Опрокинул в рот стакан водки. Крякнул. Занюхал кисточкой, испачканной в масле. — Зело злое зелье! Но… хороша, чертовка. Хороша, особенно под огурчик! — Пошел, что-то напевая, за мольберт. — А теперь не мешайте творцу создавать великие творения. Ибо все тлен и тщета, а искусство есть вечность!

— Не обращайте на него внимание, — тихо сказал Анатолий. — У него теперь прилив творческих сил. Похмелье случится завтра. — Повернулся к Игорю. Спросил с улыбкой: — Нуте-с, что скажет больной? Чем болеете?.. Вернее, чем желаете заболеть?

— Я не знаю…

— Желать болеть надо триппером! — радостно крикнул Вениамин, выглядывая из-за мольберта. — Сия болезнь настоящих мужиков. Гусарский насморк, коим гордиться надо! Да здравствует хворь, которая передается не воздушно-капельным, но путем взаимных ласк и плотских наслаждений.

— Нет, гонорея нам не подходит. Из-за нее в стационар не ляжешь. А помните наш разговор?

— Конечно.

— Не проверялись после него?

— Нет, как-то руки не дошли.

— Ну, вот теперь и проверимся. Тем более что все равно надо какие-то процедуры проходить. Не лежать же просто так? Посмотрим вас со всех сторон и изнутри тоже.

— Но мне кажется, я совершенно здоров.

— А вы не переживайте, был бы пациент, а болезнь найдется. Мы найдем. При нынешнем развитии диагностической аппаратуры это не проблема. На то мы и поставлены, чтобы во всяком здоровом организме червоточинку сыскать. Но для начала напишем что-нибудь про сердце. Не шалит сердечко?

— Я даже не знаю, где оно находится.

— Это хорошо. А на что жаловаться и как себя вести, я расскажу. Лечащий врач у вас будет мой хороший приятель — недели две-три вас на коечке подержит, а там посмотрим.

— Гляди, Игорь, залечат тебя эскулапы, — прогудел Вениамин. — Им только в лапы попади! Тольке верь, ему можно, он свой парень. А с приятелями его ухо востро держи.

— Между прочим, мои приятели тебя, Веня, из запоев выводили.

— А я просил? Может, тот запой и не запой вовсе, а мой протест против несовершенства окружающего мира. Может, я по натуре своей революционер, а вы сатрапы от медицины!

— Может, и протест, — усмехнулся Анатолий. — Но только от такого протеста можно и живота лишиться. А «сатрапы» тебя к жизни вернули. И еще вернут. Не слушайте его, Игорь, Веня у нас известный бунтарь-одиночка. А вам бунтовать нельзя, коли вы лежачий больной. Палата будет отдельная, персонал заботливый. Сильно мучить вас мы не станем, но общие обследования проведем, чтобы амбулаторную карту заполнить. Напишем в ней много чего, на случай, если в нее кто-нибудь заглянуть надумает. Так что здоровячка из себя корчить не надо, а следует лежать, жаловаться на жизнь и боли разные. То есть соответствовать поставленным диагнозам. Не подставлять врачей, которые тоже под проверками ходят.

— Что же мне — не вставать?

— Почему, вставать можно, а вот физкультурника изображать не следует.

— Игорь, если тебя захотят всерьез проверить, они в стационар своего больного положат, чтобы он понаблюдал, — встрял Михаил. — А ты будешь как лось скакать…

— Не буду.

— На том и порешили. Со «скорой» сами договоритесь?

— Сами, — ответил Михаил. — Нам только адрес больницы нужно знать, куда отвезти должны.

— Адрес я скажу. Так что — счастливо поболеть. Я к вам пару раз заскочу, проведать и узнать, что да как. И, конечно, мобильный держите при себе на всякий случай. По моей медицинской части всё. Михаил?

— Уже сказано: лежать тихо, изображая полуусопшего, гимнастикой не баловаться, водку не пить, к младшему медицинскому персоналу не приставать.

— Это как?! — взмутился Вениамин. — Как не приставать? Как можно не приставать к медсестричкам в белых халатах? К этим ангелам от медицины? Это же издевательство. Не слушай их, Игорь, ты что, не мужик? Надо приставать! Еще как надо! Я как-то в больничке вылеживал, так такой роман закрутил с двумя сестренками. Ах, какой роман! Вначале совсем помирать собрался, а после — нет. С того света они меня ручками своими шаловливыми вытащили. Ей-богу! Врачи только диву давались, что я выкарабкался. Да если бы не они…

— Может, тебе, Веня, вместо Игоря лечь? — предложил Сергей.

— Всему свое время, — глубокомысленно ответил Вениамин. — Сие не нам решать, на все воля божья. Но только ложиться надо туда, где сестры-девчонки, потому что если старухи, то точно помрешь. От скуки!

— Учту, — рассмеялся Игорь. — Только у меня Мария.

— Мария твоя жена и муза. А это так, больничный романчик, чисто по медицинским показаниям! Рекомендую-с для быстрой поправки здоровья и хорошего расположения духа.

— Может, еще и водочки? — хмыкнул Михаил.

— И водочка не помешает. Что ты ухмыляешься? Винопитие есть древнее народное средство от всех внутренних хворей и иже с ними паразитов и нервных болезней, если в умеренных, но ежедневных дозах. Доказано тысячелетней практикой. Водочку внутрь, водочку снаружи — и как огурец! Сим рецептом ратных людей с того света в строй возвращали задолго до этих ваших пенициллинов. А вы Игоря по рукам-ногам! Мужик должен пахнуть водкой, табаком и порохом. И всех проходящих мимо баб хотеть. А вы говорите: лежи тихо! Трубки клистирные! Если в больнице тихо лежать, то непременно сдохнешь! Даже если здоров! А ну, налейте!