Эпизод сорок второй. Три месяца и два дня до происшествия

— Вот теперь всё понятно, — сказал Михаил. — Карты раскрыты. Конечно, в прикупе у них что-то еще есть, но в целом картинка ясная. Им нужны деньги, а деньги у тебя. Ты тот самый банкомат, который надо хорошенько тряхнуть, чтобы из него что-то выпало. Теперь надо посоветоваться с Сергеем. Это дело по его банковской части. Я во всех этих дебитах-кредитах не очень силен. Мне бы челюсть кому сломать или ребра… Но это пока рано. Это еще надо понять — кому и чего ломать…

Эпизод сорок третий. Три месяца и один день до происшествия

Сергей Михайлович перебирал бумаги. Целую стопку. Раскладывал, сравнивал, делал какие-то пометки на полях.

Игорь и Михаил терпеливо ждали.

— Хм… Интересно… И тут… И вот здесь… Крупно работает ваша контора. Причем только с одним заказчиком. Крупно и грубо!

— В каком смысле «грубо»?

— Они используют довольно примитивную схему, можно было бы придумать что-то более изящное. Какую-нибудь многоходовочку с вывертами. А тут все в лоб, достаточно лишь чуть-чуть копнуть. Никто не парится.

— Почему так?

— Этот вопрос очень интересный… Тут может быть три варианта: либо у них настолько серьезная «крыша», что они ничего не боятся, либо эта уважаемая организация — лишь очередной посредник и ниточка тянется еще выше, в самые-самые верхи, либо… Либо они предполагают в какой-то момент обрубить цепочку и повесить всё на исполнителей.

— То есть на меня?

— На тебя, Игорек. Может быть, еще на того, кто над тобой. Выбить пару-тройку «звеньев» и сделать из них финансовых злодеев масштаба Мориарти, а из всего этого «преступление века». В этом случае до реальных организаторов никто не доберется.

— Но это значит, что эти, прости, Игорь, «козлы отпущения» должны молчать?

Сергей Михайлович согласно кивнул.

— Да, если они начнут давать показания, то вся схема вскроется.

— Не понял, — Игорь недоуменно смотрел на своих друзей, которые обсуждали его судьбу. Отстраненно, как будто он здесь не присутствовал. — То есть в этом случае меня…

— Не исключено, — сказал Михаил. — В дерьмовую историю ты ввязался.

— Я никуда не ввязывался!

— Хорошо, тебя ввязали не спросясь! Можно, конечно, попробовать поднять бучу, заяву в Следственный комитет написать, — задумчиво сказал Сергей Михайлович. — Но дойдешь ли до него и станут ли тебя слушать? Что-то я сомневаюсь. Здесь такие люди завязаны… А телефонное право никто не отменял.

— Нет, не вариант, — подтвердил Михаил. — Допустим, придешь ты с повинной, напишешь признательные показания, которые, между прочим, не освободят тебя от уголовной ответственности.

— Но учтутся судом?

— Непременно! Скостят тебе за чистосердечное признание года полтора и получишь ты от прокурора не пятнашку, а всего-навсего четырнадцать лет строгача. И выйдешь из мест лишения в не сильно молодых годах с букетом хронических болезней и испорченной биографией. Если вообще выйдешь. И ради чего все это? Чтобы посадить рядом с собой на скамью еще пару «пешек» навроде тебя? Что, тебе от этого легче станет?

— Да, — согласился Сергей Михайлович. — Доказать злой умысел заказчиков будет очень сложно. Финансовые схемы — это тебе не уличный мордобой, где все ясно и очевидно. Известно, кто бьет, понятно, кого бьют и зачем. Здесь же будет такая муть… Нет никаких следов. Или тебе давали письменные распоряжения на перевод денег?

— Нет, только устные.

— Что и следовало ожидать. Вот и получается, что ты лично сам, по своей инициативе, злоупотребляя служебным положением, организовал хищения финансовых средств в особо, заметь, крупных размерах. А после решил подвести под статью честных людей, чтобы не одному на зону идти. И та организация, которая сбрасывает вам деньги, будет проходить по делу потерпевшей стороной. От тебя — потерпевшей! Всех собак повесят на вас как на исполнителей, а истинные организаторы, как водится, останутся в стороне. В крайнем случае будут проходить как свидетели. И никакие ваши показания, что это они, а не вы, не будут иметь веса, так как доказательств тому нет.

— Я думаю, до суда даже не дойдет, — предположил Михаил.

— Почему?

— Потому! Никому не нужны эти разбирательства. Такие дела разваливают по-тихому, на этапе следствия. А свидетели отказываются от своих показаний. Или просто…

— Может, и так, — подтвердил Сергей. — И те, кто наезжают на тебя, это понимают. Понимают, что риски минимальны, потому что это не бутылку водки в супермаркете своровать, за это точно сесть придется. А здесь — нет. Где большие цифры, там другие правила. И боюсь, они правы. Никто пропавшие деньги искать не будет. По крайней мере «громко». Проведут тихое расследование, спишут суммы, кого-то из исполнителей заменят на других и на том успокоятся. Точно не станут рвать на себе волосы, потому что понимают — потери в таком деле неизбежны. Это как в сетевых магазинах, где в цену товара изначально закладывается десять процентов на воровство. И кто опаснее в этом раскладе — твои хозяева или эти пришлые вымогатели, еще надо посмотреть.

— Что мне делать? — в который раз спросил Игорь.

— Тянуть резину.

— Как?

— Не знаю. Со всеми соглашаться, всем всё обещать и ничего не делать. То есть поступать как классические должники, которые от долга не отказываются, но и отдавать его не спешат.

— Может, ему заболеть? — предложил Михаил. — Тяжело? Попросим Анатолия, он это оформит в лучшем виде. Придумает какую-нибудь болячку пострашнее, положит в свой стационар под капельницу. Хоть в реанимацию. Справочки выпишет…

— Может быть… Болезнь — хорошая отмазка. Только не надо к Анатолию. Его они могут знать и заподозрить подвох. Тут надо аккуратно.

— Надо самотоком, — предложил Михаил. — Через «скорую». Позвонить ноль три, дать немного врачам, загрузить и увезти в какую-нибудь районку, с которой Толя договорится. У него кругом приятели и бывшие сокурсники. Как, Игорь? Полежишь, отдохнешь. Не будут же они тебя с больничной койки сдергивать? Может, удастся тебя так из схемы вывести. Совсем. Против здоровья не попрешь — жизнь у тебя нервная, вот сердечко и не выдержало. Притащишь на работу бюллетень, мало будет — ворох кардиограмм, глядишь, от тебя и отстанут.

— Когда следующий транш? — спросил Сергей Михайлович.

— Не знаю. Они заранее никогда не предупреждают. Но по опыту полагаю, что не раньше чем через полторы-две недели. Этот месяц мы уже закрыли.

— Значит, две недели никто, ни те ни другие, тебя кантовать не будут. А как проводка подойдет, им придется срочно подыскивать кого-то на твое место.

— Не придется. Надо мной есть человек с правом подписи. Как раз на такой экстренный случай. Он подпишет, а потом они дождутся меня.