времени вздумала! Я там, знаешь, в документах на всякий случай бумаги все нужные приготовил. Всё будет хорошо, не переживай. Вы ни в чём не будете нуждаться.

Вошёл доктор.

— Инна Валерьевна, давайте в коридор выйдем, а мужу поспать бы нужно.

Инна поцеловала Андрея. Он стёр слёзы с её щёк и нежно поцеловал.

— Ты иди, иди. Мне что-то вкололи, и я, кажется, засыпаю. Не хочу, чтобы ты слушала, как я храплю.

Инна снова поцеловала его. Погладила по щеке. Прижалась лбом к его лбу и, взяв дочку на руки, вышла за доктором.

— Инна Валерьевна. Я должен вам сказать. Положение очень серьёзное. Сердце работает совсем плохо. Я не хочу обнадёживать вас. Нужно готовиться к самому плохому.

Инна молча плакала. Внутренне она знала, что когда-нибудь это случится, но она всё же надеялась, что это произойдёт не так быстро.

— Жаль, конечно, жаль. Но я не могу ничем вам помочь. Операция продлила его жизнь, но это всё, что можно было сделать. Увы, мы не Боги. Хорошо, что вы подарили ему ребёнка в его положении это как лучик света. Жаль только, что ребенок не родной, ну да, всякое бывает..

Инна опешила. Она почувствовала, как вскипает в ней гнев.

— Простите, что вы сказали? Как вы смеете! Это его ребёнок! Что вы такое говорите?

— Деточка, у него не может быть детей. Неужели вы не знали об этом? Он бесплоден от рождения и ошибки здесь никакой быть не может. Он стерилен!

Ноги подкосились, и она села.

— Нет! Этого не может быть! Но он же…Он же ни слова не сказал! Он принял её, как свою родную! Доктор, прошу вас! Скажите, что вы пошутили? Это ужасно! Ужасно! Пустите меня к нему. Я должна поговорить! Мне нужно сказать.

Инна вбежала в палату, оттолкнув доктора. Андрей крепко спал. Она упала на колени и, рыдая, запричитала.

— Прости! Прости меня, милый! Как же так?! Почему так!? Почему ты не сказал?

Она почувствовала на плече руку доктора.

— Он не слышит вас сейчас. Мы поставили ему успокоительное, чтобы сердце отдохнуло. Вы приходите завтра, но только, надеюсь, вы сами понимаете, что сейчас его нельзя тревожить.

Инна кивнула. Встала, вытерла слёзы взяла Олю с рук доктора и вышла.

Только сейчас она заметила, что у дочки, кажется, Сашины глаза.

Глава 36

Дома она смогла успокоиться. Она уложила дочку спать. Одиночество вновь окунуло её в прошлое. Всё, что происходило с ней после расставания с мужем, она словно переживала заново. Инна взяла себя в руки, вытерла слёзы.

«Нельзя позволять себе раскисать. Кто сейчас, если не я сама, буду вытаскивать нас. Андрей слишком много сделал для меня, и я не имею права сдаваться. Опускать руки нельзя. Доктор сказал, что надежды нет. Нет надежды. А как же любовь? Любовь та, о которой говорил Андрей? Великая Любовь. Я должна сделать всё, что в моих силах, я должна.»

Никогда прежде не молившаяся Инна сидела сейчас на том самом берегу, на котором когда-то они сидели в первый раз. Она мысленно молилась, прикрыв глаза. Она не была человеком верующим, но ещё её прабабушка однажды сказала, что человек не верит в Бога до тех пор, пока не начинает нуждаться в нём. Раньше Инна не понимала о чём говорит бабушка, а сейчас поняла. Сейчас Инна впервые почувствовала эту нужду.

«Молись своими словами, как можешь, милая, главное чтоб от сердца молитва твоя была. Господь же слов наших не понимает. Он внемлет лишь сердцу нашему. Ты поплачь, поплачь пущее, чтобы полегше стало» — говорила бабушка.

И Инна плакала, она рыдала навзрыд, сгребая землю и траву в кулаки. Бабушка была права. Стало легче. Голова стала трезвой. Так не бывает! Не бывает так, чтобы совсем без вариантов!

Наутро она побежала в клинику. Нашла доктора.

— Скажите, доктор. Неужели и правда совсем ничего нельзя сделать? Неужели нет совсем никаких вариантов?

— Ну как же. Мы не Боги конечно, но кое — что тоже можем…только вот…

— Что? Что? Скажите, доктор? Что угодно. Я смогу. Я всё сделаю! Вы же, доктор, не знаете какой он! Он же святой, понимаете? А святые, они не умирают они же здесь нужнее, чем там.

— Единственный вариант — это трансплантация, деточка. А где я вам сердце здоровое, да ему подходящее, возьму. Это вам разве что ехать куда. За границу. Или здесь искать донора, только кто же по добру, по здорову, сердце своё отдать согласится? Очередь там такая, что дожидаться долго придётся, боюсь, он столько ждать не сможет. А вот если вы, милочка, сами нашли бы донора так дело быстрее бы сталось. Парень-то он всё — таки молодой ещё, авось выкарабкается. Он ведь, знаете стоял уже в очереди, только тогда он сердце решил другому человеку отдать. Женщине с тремя детьми. Посчитал, что ей больше, чем ему нужна жизнь. А теперь уж всё, возможность упущена.

— Увидеть можно мне его?

— Можете конечно, только мы перевели его в реанимационное отделение, в кому ввели, чтобы не истощился раньше срока.

Инна постояла возле бледного, спящего мужа.

— Я буду стараться, слышишь? Андрей! Я буду стараться!

Вернувшись домой, около подъезда, она увидела Сашу.

— Что ты здесь делаешь?

— Что, даже в дом не пригласишь?

— Хорошо. Проходи. Только ты немного не вовремя. И вообще, — она замешкалась, — Зачем ты здесь и как ты меня нашёл?

Они сели на скамейку около домика.

— Муж твой приезжал ко мне. Рассказал, что болен и попросил, чтобы я позаботился о тебе и о нашем ребёнке, когда время придёт, когда мне позвонят. Почему ты не сказала мне что беременна?

Инна, словно бы не слыша его продолжала.

— Зачем ты приехал? С чего ты взял, что я не справлюсь? Это его ребёнок! Уезжай, пожалуйста к своей жене. А то ещё чего доброго потеряет тебя, начнёт снова названивать. Подожди…Что ты сказал? Он приезжал к тебе? Так вот куда Андрей уезжал, в какую командировку. Он знал, он знал, что ему становится хуже. Знал, но скрывал.

Она бормотала без умолку, будто была не в себе

— Нет у меня больше жены, Инна. Развелся я, не смог больше так. Ты тогда, в Венеции, хорошо мне мозги промыла, я как будто в каком-то тумане постоянно жил. Не понимал, куда катится моя жизнь. Думал, что обязан ей всем, что у меня есть. Можно мне, на дочку посмотреть?

— Я не уверена, что она твоя.

— Но твой муж