– Это прям из подвала и в кабинет господина полковника… – пробормотал пораженный дверными излишествами сержант.

– Только что господину полковнику в подвале делать-то? – возразил ему кто-то.

– Разговорчики! – повторил я. – Выключить свет…

Не хватало еще обозначить себя фонарями и наскочить на засаду. Когда истоптанный нами коридор погрузился в темноту, я приложился ухом к дереву.

За дверью бурлила жизнь! Слышался говор, что-то звенело, то и дело общий шум перекрывали повелительные возгласы. Не став гадать, что там такое происходит, я потянул дверь на себя. В ту же секунду на меня обрушился водопад звуков и запахов. И каких!

Пахло едой. Не каким-нибудь скудным армейским пайком, а чем-то изысканным – фруктами, хорошим жареным мясом, даже цветами пахло и парфюмом! Музыка и женский смех добавили новых впечатлений, но… За дверью было все это, но не было света… Абсолютная тьма, покрывавшая зал, а, по всему судя, это именно зал ресторана, не давала ничего увидеть. Очень быстро эти два понятия «темнота» и «ресторан» сложились в моей голове в одно название «Эксельсиор». Я слышал, что только в этом отеле есть ресторан, в котором оригиналы обедают в полной темноте. Говорят, что вкус пищи при этом ощущается как-то по-особенному. Я потянул воздух носом, ловя запахи. Да… Не исключено, что в этом действительно что-то есть.

И все же я не мог исключить, что в этой вкусной темноте вместе с богатыми, орудующими столовыми ножами и вилками, прячутся люди с автоматами и пулеметами.

– За мной. Тихо!

Осторожно, стараясь не скрипеть дверью, мы полезли наружу. Спустя несколько секунд я уже понял, что ошибся. Ощущение самосохранения, которое меня еще никогда не подводило, подсказывало, что нет тут опасности для нас. Эта изысканная темнота могла бы послужить прологом к чудесной ночи в изумительной компании длинноногих обладательниц дорогого парфюма, а не к ночному марш-броску или автоматной очереди в спину.

– Что угодно господам военным? – раздалось у меня над ухом. – К сожалению, к нам с оружием нельзя… – В голосе скользнула насмешка. – Из оружия у нас допускаются только ножи и вилки.

Я повернулся на голос и схватился за чье-то плечо. Мне хватило мгновения, чтобы выстроить логическую цепочку – нас видят в темноте, значит, у голоса есть прибор ночного видения, следовательно, это официант или кто-то из обслуги – как-то ведь должны тут обслуживать толстосумов, не обливая вином и не опрокидывая соусники на их фраки и вечерние платья…

– Спецоперация, – сказал я, стягивая очки с чужой головы. – Молчать. Паники не поднимать. Стоять смирно.

Мир вокруг меня волшебным образом наполнился движением. Люди обозначились зеленоватыми силуэтами, столики, посуда…

– Как вы вообще сюда попали, господа?

– Не ваше дело. Где здесь выход?

Обитатель тьмы ориентировался тут даже без очков, а возможно, у него имелся в голове сонар, как у дельфина. Во всяком случае, он провел нас по залу, аккуратно огибая столики.

– Давно тут работаешь?

– Три года, – отозвался провожатый.

– А можно подумать, что ты тут родился…

Тот хмыкнул, оценив шутку. Держась друг за друга, мы обошли огромный стол, заставленный вазами с фруктами.

– Это «Эксельсиор»? – спросил я на всякий случай.

– Разумеется, сеньор майор. Другого такого зала в городе нет! – с гордостью повторил повелитель вкусной темноты.

Надо же! Он и знаки различия увидел!

– Лучшая кухня, классное облуживание!

С городской географией я имел знакомство и прикинул расстояние, разделявшее ресторан с секцией мягкой игрушки, и только плечами пожал. Как мы тут очутились, я даже не представлял, но это пусть у ученых голова болит объяснять необъяснимое.

Темнота перед нами расступилась, пропуская людей к свету. Я сорвал очки, прищурившись, осмотрелся. Какая-то подсобка. Скорей всего, запасной выход. Вон ступени вверх и вниз.

– Может быть, господа задержатся и отобедают? – несколько насмешливо, но все-таки учтиво предложил наш проводник. – Нам сегодня завезли удивительные фрукты!

Я проморгался. Глаза быстро привыкли к свету. Кухня как кухня – котлы, плиты, шеренги холодильников и запах специй. Запахи тут стали отчетливее, обрамленные звоном посуды и стуком ножей по разделочным доскам. Позади меня щурились товарищи.

– Извините, друг мой. С радостью бы, но некогда. Служба… – Погладил ствол автомата. – В другой раз как-нибудь.

– В таком случае до встречи.

Наш проводник вполне дружелюбно помахал рукой и изобразил что-то вроде полупоклона.

– Если хотите, можете подождать товарищей. Другая ваша группа уже спускается вниз.

– Другая? – не поняв, о чем речь, переспросил я.

– Да. Они тоже проводят спецоперацию… Да вот они! Нам хватило трех секунд, чтобы узнать друг друга.

– Огонь! – скомандовал я.

Взрыв гранаты отбросил меня назад, в дверь, и враги ринулись следом, видимо полагая, что уж я-то знаю дорогу отсюда.

Как и мы совсем недавно, террористы опешили от навалившейся тьмы, и я, спасая штатских, успел прокричать:

– Все на пол! Спецоперация!

Надежды, что жующие деликатесы, уверенные, что именно они правят этой жизнью, толстосумы послушаются, почти не было, но я хотел дать им хотя бы шанс.

– Всем на пол! – подхватили мой вопль сразу несколько голосов, мгновенно перебитые женскими визгами. То, что сейчас произойдет что-то плохое, они сообразили быстрее мужчин.

Все это время я сидел в голове майора, не вмешиваясь в игру и попросту наблюдая за происходящим. Я не помогал и не мешал ему действовать в соответствии с программой, но тут что-то произошло. Пришло ощущение, что я снова не один. Меня двое. Непонятное ощущение… Как и там, в универмаге. С этого мгновения я словно бы видел себя по отдельности каждым глазом. Левым видел президентских десантников, а правым – группу вооруженных террористов.

Все это смешалось в моей голове, как части салата оливье. В голове словно заработал стробоскоп – вспышки-фотографии фиксировали движение.

Грохот, женский визг, звон разбиваемого стекла… А после того как в дело вступил пулемет, все стало походить на дискотеку. Вспышки выстрелов заставали разбегающихся людей в самых неожиданных позах, отпечатываясь в глазах сериями моментальных фотографий: застывший в неестественной позе толстяк; падающий со стула, ошалелый официант, на чьем подносе фонтанировала бутылка розового шампанского; женщина, в подоле платья которой запутались сразу двое штатских…

Я-десантник постарался достать себя-пулеметчика, но я-пулеметчик устроился за колонной и бил, бил, бил оттуда короткими очередями…

Наконец кто-то из обслуги сообразил включить свет, и мой выстрел сбил кепку с моей же головы. Я-подпольщик стремительно, не прекращая нажимать на спуск, обернулся. Огненная струя, каждая капля в которой могла стать чьей-то смертью, метнулась ко мне-десантнику, по пути задев фуршетный столик. На наших глазах вверх взлетели куски экзотических фруктов, прилипли к стенам и поползли вниз сочные ошметки киви и манго. Выстрел подбросил вверх ананас. Тот вдруг ослепительно вспыхнул, заискрился, и все вокруг содрогнулось от взрыва. Взрывная волна прокатилась по залу, сбивая с ног людей и опрокидывая чудом уцелевшую мебель. А в стене образовалась дыра, из которой несло едкой кирпичной пылью.