Когда он вошел, дом показался жутко тихим и пустым. Даже вечно попадающегося везде Барлинга не было видно. Поднявшись наверх, он постучал в дверь спальни тети.

– Тетя Тремейн?

– Входи.

– А где все? – спросил он.

– Салли заперлась с Барлингом, чтобы обсудить предстоящий бал, а шесть девочек отправились в Троубридж.

Шесть.

– Тогда мне лучше зайти к мисс Уитфелд. Кажется, сегодня она собиралась начать писать маслом мой портрет.

– Каро тоже нет дома. По-моему, она пошла прогуляться.

– Вот как? – Закери был удивлен. Вряд ли она покинула дом по своей воле. – Что ж, пойду приму ванну и переоденусь. Надеюсь, ты любишь форель.

– А я надеюсь, что ты все еще будешь голоден к тому времени, когда подадут обед.

Закери остановился на полпути к двери.

– Что это должно означать?

– Надеюсь, ты сам узнаешь. Или не узнаешь.

– Это утешает.

– А я и не собиралась тебя утешать.

Ах, эти женщины! Было бы лучше, если бы он остался на рыбалке. Впрочем, сейчас у него есть еще часа два, прежде чем эта орда вернется домой.

Как только дворецкий принес ванну в спальню и наполнил ее водой, Закери снял грязную, в рыбьей чешуе одежду и погрузился в горячую воду с головой. Потом вынырнул и глубоко вдохнул. Блаженство!

– Приятно, да? Он открыл глаза.

– Господи! – Он схватил полотенце, чтобы прикрыть бедра. – Какого черта вы здесь делаете?

Кэролайн смотрела ему в глаза, но щеки ее пылали, то говорило о том, что минуту назад она смотрела совсем в другую сторону.

– У нас было назначено на сегодня утром.

– Ваш отец пригласил меня на рыбалку, – ответил он, отказываясь чувствовать себя в невыгодном положении только потому, что сидел голый в ванне.

– Вы могли сказать ему, что вы уже раньше договорились со мной. – Она скрестила руки на груди.

– Мне казалось, что вам нужны лишь отдельные части, а они были у вас в альбоме. Остальные части хотели пойти на рыбалку.

– Ах, в альбоме. Ясно. К сожалению, сегодня мне нужны были все ваши части, соединенные в целое.

Она, видимо, все еще не понимала, к чему он клонит.

– Вы сказали, что у вас неделя на то, чтобы упаковать меня и отослать в Вену. А я сказал, что никуда не собираюсь, мисс Уитфелд. Вы…

– Я поняла, что вы имеете в виду, – прервала она его. – Прошу прощения, если я ненароком задела вас за живое или оскорбила ваше чувство собственной значимости.

Теперь она пытается выставить его каким-то испорченным мальчишкой. Закери встал, обмотав вокруг бедер мокрое полотенце.

– Я возражал вовсе не против этого.

– Тем не менее я хочу, чтобы вы выслушали мои возражения.

– Если вы не можете подождать, пока я оденусь, пожалуйста, продолжайте.

Кэролайн сделала шаг назад, когда он вышел из ванны.

– Стойте! – приказала она, нисколько не смущаясь его наготы. – Я понимаю, что вы хотели отдохнуть от нас. Лучше бы вы подождали еще несколько дней, но я понимаю. А еще я поняла, что вы не умеете противиться искушению, если кто-то предлагает вам что-то интересное или какое-либо развлечение.

– Я не глупый ребенок, Каро…

– Тогда почему вы так себя ведете, Закери? Мне нужна была ваша помощь. Я вас попросила. Я хочу заниматься живописью и сделать это своей профессией. Лорд и леди Иде хотят сделать меня гувернанткой, чтобы я научила их детей рисовать. Я перережу себе горло, прежде чем соглашусь надеть на себя этот хомут.

– Тогда позвольте мне одеться, и я сразу же приду вам позировать. – Ее напористость поразила его. В конце концов, он отсутствовал всего несколько часов.

– Сейчас я уже не могу писать. Пропало освещение. К тому же ваш пес разорвал все мои наброски.

– Что он сделал?

По ее гладкой щеке прокатилась слеза.

– Поскольку вы не удосужились сообщить мне, что у вас изменились планы на это утро, я пошла вас искать. А когда вернулась в мастерскую, он рвал… разорвал на куски мой альбом с набросками.

– Мне очень жаль, Кэролайн. Я завтра же отошлю Гарольда обратно в Лон…

– Я не виню Гарольда! Я виню вас! Вы бог знает для чего приобретаете щенка, потом решаете, что у вас есть дела поинтереснее, чем обучать собаку. – Она швырнула в него клочками разорванной бумаги. – Чего вы ждали?

У Закери окончательно пропало хорошее настроение.

– Прошу меня извинить, мисс Уитфелд. Если я могу что-то сделать, скажите. Я все сделаю.

– Очень мило с вашей стороны. Но уже поздно. Если бы у вас была хоть капля ответственности, у нас вообще не было бы этого разговора.

Это уж слишком.

– Разве это была моя идея – поделить меня на дольки, словно я апельсин? Как я могу заняться Гарольдом, если мое время целиком принадлежит вашей семье?

– Если бы это были не Уитфелды, был бы кто-нибудь другой. Вы всегда ни при чем, не так ли? Утверждаете, что у вас есть цель – присоединиться к армии, – а на самом деле сидите и делаете то, что хотят другие. Вы не можете винить нас за это.

– И что же вы предлагаете?

– Если вы хотите что-то сделать, так делайте. Не утверждайте, что у вас есть желание, если это будет пустым сотрясением воздуха.

– С меня довольно, мисс Уитфелд.

– Кэролайн! – В комнату влетел Эдмунд Уитфелд, а за ним его жена, его дочери и, наконец, дворецкий. Все, стало быть, вернулись из Троубриджа. – Сейчас же уходи отсюда!

Кэролайн не отрывала взгляда от Закери.

– Поезжайте в армию, лорд Закери. Прямо сейчас. Если вас убьют, из вас по крайней мере получится полезное удобрение.

– Кэролайн!

Фыркнув на прощание, Кэролайн повернулась и вышла из комнаты. Застыв на месте, Закери смотрел ей вслед, не замечая Уитфелдов, которые с извинениями пятились в коридор и наконец оставили его одного. Когда дверь за ними закрылась, он сорвал с себя полотенце и с силой швырнул в ванну. Выплеснувшаяся при этом из ванны вода залила пол, но не остудила его гнев.

– Удобрение? Удобрение?

Разве она знала о том, что он хочет от жизни? Если он оказывает услугу Мельбурну и тете Тремейн, это вовсе не означает, что он какой-то порхающий мотылек, не имеющий цели в жизни. Он всего только вежлив и ответственен. А что касается Гарольда, у него не было ни секунды времени, чтобы заняться проклятым щенком.

Он не сотрясает воздух впустую, у него есть цель, и, уж конечно, он не удобрение, которое зарывают в землю, чтобы выращивать капусту или еще что-нибудь.