смогла отойти от шока и кинуться к дочке на помощь, почти что успела развернуть тяжеленную коляску. И на ее лице, взмокшем от чрезмерного усилия, появилась пусть слабая и бледная, но все же улыбка.

– Юлечка! Ну что ты, доченька! Сейчас я все сделаю.

Мать налетела, ухватила коляску за ручки, вытащила на середину комнаты, но Валерик уже видел: девочка бы справилась и сама. Пусть не враз, пусть через силу, но – сама. Он подошел к пациентке. Да, она все еще походила на живой скелет, но перемены к лучшему были очевидны.

– Здравствуй, Юля. Я вижу, тебе лучше?

Девочка уверенно кивнула.

– Когда я тебя лечил, тебе больно не было?

В ответ – не такой четкий, но вполне различимый отрицательный жест.

– Вот и хорошо. Сейчас я тебя еще немного полечу. Хорошо?

Не дожидаясь ответа, Валерик зашел сзади, уже привычно положил руки на голову ребенка, сосредоточился и, прежде, чем начать, поглядел энергетику. Вчера, закончив процедуру, он оставил после себя довольно плотно "позолоченный" объем. А сейчас – пусто. С учетом столь явных улучшений, напрашивается вывод: энергия есть – механизмы восстановления работают. Энергии нет – засыпают. То, что он оставил, исчерпалось, и процесс замер. Ну ничего, сейчас он его оживит.

В этот раз он решил напитать энергией все тело маленькой пациентки. Других повреждений, кроме мозга, не должно было быть, но лучше в этом убедиться. И даже если там все в порядке, почему бы не дать ребенку немного силы в запас? Девчонке еще долго предстоит восстанавливаться, так что всяко пригодится.

Все закончилось за четверть часа.

– Ну что, Юля, как ты себя чувствуешь? Нормально?

Девочка кивнула. И еще глаза закрыла-открыла для убедительности.

– Вот и все, теперь ты совсем здорова. Только тебе нужно хорошо кушать, набираться сил и заниматься физкультурой. Ты вон сколько времени только сидела и лежала. Наверное, уже забыла, как ходить? Ну да ничего, научишься. Главное – старайся, и все у тебя получится.

Собственно, наговорить можно было еще много всего в этом же духе, но только зачем? Она и сама все понимает. И видно, что стараться будет изо всех сил.

Валерик начал было подниматься, и тут девочка подалась к нему, тонкие губы шевельнулись, и он скорее угадал, чем услышал:

– Спасибо!

Это было настолько неожиданно, что он растерялся, щеки его запунцовели, да и в глазах ни с того ни с сего защипало… Он пробормотал что-то вроде "выздоравливай скорее" и поспешно вышел из комнаты.

Хозяйка, чуть задержавшись, вышла следом. Прикрыла за собой дверь, проводила дорогого гостя к выходу.

– Спасибо вам, Валерий Григорьевич!

Она даже поклонилась. И не просто кивнула, а мало, что не в пояс, погрузив Валерика в самый настоящий культурный шок.

– Это просто чудо! Юлечка ведь почти не ела, только сидела у окна и…

Женщина не удержалась, всхлипнула и тут же промокнула глаза невесть откуда взявшимся в руке платочком.

– А теперь… Вы понимаете, она сегодня первый раз за два последних года улыбнулась. Вы просто не представляете, что вы для нас всех сделали!

Это как раз представить было нетрудно: ребенок поправляется, разговоры про интернат исчезают сами собой, денежные расходы резко сокращаются, достаток в доме растет, заодно и мир с мужем возвращается. После двух лет мучений за четыре дня все наладить – неудивительно, что Лизка так воспылала благодарностью. Пожалуй, это поценней будет, чем подновленные сиськи любовницы.

– Сколько мы вам должны?

К этому вопросу Валерик был готов. Заранее обдумал, прикинул, чтобы и не продешевить, показав, что его работа ничего не стоит, но и не разорять людей.

– Сколько стоит сеанс реабилитации в клинике?

– Три тысячи, – не задумываясь, ответила Лизка.

– Значит, мне за четыре сеанса причитается двенадцать тысяч.

– Конечно!

Женщина почему-то засуетилась, схватила приготовленный заранее кошелек, и отсчитала бумажки. Было видно: приготовила она значительно больше.

– Вот, возьмите!

Валерик взял деньги, свернул, засунул в карман джинсов.

– До свидания, Елизавета Максимовна.

– До свидания, Валерий Григорьевич. Случится рядом бывать – заходите в гости, всегда будем вам рады.

Валерик вышел на улицу, а хозяйка дома, провожая его, стояла на крыльце, пока он не свернул за угол. Свернул и, как четыре дня назад, сел на скамеечку. Просто перевести дух. О будущем было уже все подумано. По крайней мере, в рамках его знаний и доступной информации. Другое дело, что знал он – и прекрасно это понимал – не особенно много. Но вот посоветоваться было не с кем. Вернее, советчики бы нашлись, но пришлось бы рассказывать им чересчур много. Ну и ладно. Завтра как раз суббота, он поедет с матерью в город за путевкой. А сегодняшние деньги – большей частью собрать мать в поездку, ну и ему прожить ближайшую пару недель. Причем, с такими финансовыми перспективами есть смысл вообще уехать в город и начать там обустраиваться. Устроить пару-тройку подпольных сеансов по наводке Венедиктовны, потом на эти деньги зарегистрировать фирмочку, снять и оборудовать небольшой офис. Останется только ждать, когда повалит клиент.

– Меркушин, сволочь!

Вопль раздался практически под ухом. Валерик с перепугу аж подпрыгнул на скамейке, и только потом принялся крутить головой, определяя источник звука. Но это была всего лишь Светка. Одетая в подпоясанный бельевой веревкой затрапезный халат, нечесаная, неприбранная, в калошах на босу ногу. Скорее всего, зависала где-то в ближних домах и, увидев его, сорвалась с места в чем была и полетела на разборки. Была она трезвая и злая. Даже, наверное, очень злая.

– Ты что со мной сделал, гад? Крути все назад!

– Ты что, совсем озверела? Уже на людей кидаешься?

– Ты мне зубы-то не заговаривай! А ну колдуй обратно!

– Что мне делать? Колдовать? Ты у психиатра давно проверялась?

– Не прикидывайся дурачком!

Светка уперла руки в боки и стало видно, что в одной руке у нее зажата какая-то кружевная тряпочка из дамского гардероба.

– Ты можешь внятно объяснить, чего хочешь?

– Напиться хочу!

– Так иди да пей, кто тебе не дает.

– Ты!

– Я?

– А кто же еще? Кроме тебя рядом никого не было!

– Ну и что?

– Как это что?

Светка настолько разошлась, горя праведным гневом, что вообще перестала следить что за своими словами, что за своим нарядом, что за окружающим ее пейзажем. А между тем в раскрытых настежь окнах близлежащих домов раздвинулись занавески, и появились головы любопытных тетушек и бабушек, спешащих полюбоваться на бесплатное представление.

– Все знают, что ты колдун!

– Да с чего ты это взяла?

– Да весь поселок знает. Матери своей, вон, красоту наколдовал, Юльку