Кузнецову за три дня на ноги поставил – что, скажешь, таблетками? Ведьма сама тебя в гости зазывает. Не так, что ли? И меня заколдовал, экстрасенс хренов!

– А тебе-то я что сделал? – ухмыльнулся Валерик.

– Не лыбься, гад! Что сделал, говоришь? Да я после тебя выпить ни грамма не могу! Даже с глотка пива наизнанку выворачивает! Вчера пировать собрались, так все бухают, как нормальные люди, а я, как последняя дура, над тазиком блюю. Ты еще смеешься? Да я тебя сейчас!..

Светка в очередной раз махнула рукой и, наконец, случилось то, что должно было случиться уже давным-давно. Веревочка, наспех завязанная на один узел, развязалась и ничем более не удерживаемые полы халатика совершенно закономерно распахнулись, явив миру все то, что они только что скрывали. Валерик так и не успел встать со скамейки, так что все достоинства первой красавицы класса, впрочем, как и недостатки, оказались прямо перед его глазами. "Да, Валентиновна, пожалуй, на вид получше будет. Посочней и поухоженней. А сейчас, после косметической, так сказать, операции, и вовсе ни в какое сравнение не идет". Он хлопнул себя обеими руками по коленям и рывком поднялся на ноги.

– Ты хоть запахнись, что ли.

Светка ахнула, заткнулась и принялась приводить себя в более-менее пристойное состояние. А Валерик, пользуясь моментом, смылся.

Баба Клава на этот раз яишню не жарила. Зато выставила на стол здоровенное блюдо, с горой наполненное свежими, горячими еще, сладкими булками. Ну и чаю не пожалела. Потчевала от души:

– Бери, не стесняйся. Сама пекла. Вишь, остыть еще не успели. Это, конечно, не матушкин яблочный пирог, – она по-доброму усмехнулась, – но тоже неплохо. Считай, фамильный рецепт.

– Так, вроде, много кто такие печет, – осторожно заметил Валерик, беря с блюда очередную вкуснейшую плюшку.

– Хе, та же мучка, да не те ручки. – самодовольно парировала бабка. – Рецепт я много кому давала, да никто так, как я делать не научился. Такие вещи с рук снимать надо. Как сейчас говорят, мастер-класс нужен.

– Ну да, – вынужден был признать Валерик, – у вас много вкуснее будет.

– Еще бы! – фыркнула ужасно довольная бабка. – Ты ешь, не стесняйся. Мне-то самой много не надо. А у тебя организм молодой, растущий.

– Так, вроде, уже вырос.

– Ну да, вытянулся в рост. Но процесс еще идет. У разных людей по-разному. У кого поменьше, у кого подольше, но у большинства развитие организма годов до двадцати трех-четырех идет. У девок – поменее, они зреют быстрее. У иной в четырнадцать лет уже все, что надо отросло, хоть сейчас замуж. Одно, что в голове дурь сплошная. И ладно бы розовые мечты о принцах на белой кляче. Так нет же – о всяческой хрени думают. Впрочем, ладно – это уже старушечье брюзжание. Ты лучше про девчонку Лизкину расскажи – как там у нее.

– Да нормально все.

Валерик, наконец, набил утробу и отвалился на спинку стула, ополовинив перед тем блюдо плюшек.

– Сегодня уже не видел никаких повреждений. Просто энергии накачал – пусть у нее будет запас.

– И что?

– Улыбается.

– Улыбается? Ишь ты! – умилилась старуха. И тут же переключилась на другое:

– Ты говоришь, повреждения видишь?

– Ну… – замялся Валерик, – я не рентген, конечно. Я просто вижу энергию. Где она собирается, там и проблема. А когда все цело, когда никаких болячек нет, она просто равномерно расходится по телу.

– А-а-а… понятно. Мне-то, вишь, не дано такого. Силу в людях вижу, если она есть. А вот так, как ты – не могу. Да и порченая я в этом отношении. Думаешь, с чего я тебя про водку предупреждала? Сама в свое время по глупости, да по незнанию себе же и напакостила. Теперь умнее стала, да вот поздно уже, дело-то сделано.

Она вздохнула, помолчала, глядя в сторону, потом вернулась к разговору.

– Ну ладно, вылечил девчонку – хорошо, молодец. Лизка тебе по гроб жизни теперь обязана. Да и сама Юлька тоже. А сам-то что дальше делать будешь?

– Учиться, – пожал плечами парень. – Учиться и помалу лечить.

– Думаешь, выйдет "помалу"? – хмыкнула ведьма. – Люди-ить найдут тебя, притащатся со своими болячками. Ты сможешь их прогнать? Вот то-то и оно. А еще к тебе придут эти, из органов. Что ты им скажешь?

– Буду торговаться, договариваться. Крыша по любому нужна, иначе сожрут.

– Ну-ну, – с сомнением покачала головой бабка. – Думаешь, сможешь договориться? Там такие зубры, ты им на один зуб. Ходов-выходов не знаешь, ничего толком не умеешь. Впрочем, будешь сидеть ровно – точно схарчат. А побрыкаешься, потрепыхаешься, глядишь – и повезет, выскочишь относительно целым. Но в дерьме в любом случае измажешься. И хорошо, если не в крови. Правда, на силу это не влияет, проверено.

– Баба Клава, – решился спросить Валерик. – А много таких, как мы?

– "Мы", надо же! – усмехнулась та. – Да нет, тебя вот второго за всю свою жизнь увидела. А жизнь моя долгая была, много пришлось повидать. Было бы таких много – не гонялись бы за нами те, у кого деньги и власть. На-ка вот на первоначальное обзаведение:

Она достала из стенного шкафчика сберкнижку и протянула Валерику.

– Да не бойся ты, не последнее отдаю, – упредила она его. – Бери, не стесняйся. Думаешь, не знаю, что сейчас у тебя не то, что рубля – копейки лишней нет? Как разбогатеешь – вернешь. Авось, успеешь, еще лет пять проживу на этом свете.

– Всего пять лет?

– Э-эх, молодой ты еще. Когда тебе будет столько, сколько мне сейчас, поймешь, что не то, что год – каждый лишний день в радость.

– А сила… она разве не помогает?

– А что сила? Она ж не всемогущая. Помогает, конечно, да только бессмертия все одно не дает. Без нее я бы уж лет полста, как Богу душу бы отдала, если не раньше. Да только всему конец приходит. И у организма человеческого свой предел имеется. Как ни подновляй, а все одно черед настает перед Всевышним ответ держать.

– Спасибо, баба Клава.

Валерик поднялся, и даже попытался поклониться, на что старуха просто отмахнулась:

– Не стоит того. Сам видишь, не последний хрен без соли доедаю. Пообещай только наезжать хоть раз в месяц, мать да меня проведывать. Будет мне на старости лет развлечение – хоть с одним человеком в простоте поговорить, не таясь да не прячась.

– Хорошо, приеду.

– Ежели что – не стесняйся, пиши. Там, в сберкнижке, картонка вложена с адресом. С электронной почтой. Что вытаращился? Я старческим слабоумием не страдаю, да и тебе оно не грозит. Если до старости