Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Две по цене одной? – оживилась Бет-Энн.
– Разве это не интересно, – сказал мистер Биркуэй, – обнаружить их обе? Разве это не интересно, обнаружить, что лес может быть смертью, и красотой, и даже, я полагаю, сексом? Круто! Это литература!
– Он правда сказал секс? – Бен торопливо копировал рисунок.
Я думала, что в тот день мистер Биркуэй больше не будет читать дневники, однако он устроил целое представление, театрально зажмурившись и на ощупь вытащив дневник с самого низа стопки.
…она на ходу сорвала несколько ягод с куста ежевики и кинула в рот. Потом она огляделась…
Это же были мои записи! Я едва усидела на месте.
И вдруг быстро подошла к клёну, обняла его ствол и от души поцеловала.
Все захихикали.
…по-моему, я всё же увидела тёмное пятно, как от ежевичного поцелуя.
Бен неотрывно смотрел на меня с другого конца класса. После того, как мистер Биркуэй прочёл о мамином ежевичном поцелуе, он также прочёл и о том, как я поцеловала тот же клён, и как перецеловала все подряд виды деревьев, и как у каждого дерева оказался свой неповторимый вкус, и что к каждому из них примешивался вкус ежевики.
Но теперь, поскольку Бен и Фиби так открыто пялились на меня, все остальные уставились на меня тоже.
– Она целовалась с деревьями? – хихикнула Меган.
Я готова была провалиться сквозь землю, но тут мистер Биркуэй вытащил из стопки новый дневник. Он ткнул пальцем в середину страницы и прочёл:
Я совершенно уверена насчёт миссис…
Тут мистер Биркуэй поперхнулся, уставившись на строчки. Как будто вдруг не смог разобрать почерк. Он смотрел и смотрел, словно не верил своим глазам.
Я совершенно уверена насчёт миссис… гхм… насчёт миссис Тело. Её подозрительное поведение позволяет предположить, что она убила собственного мужа…
Фиби замигала быстро-быстро.
– Ну, читайте дальше, – не выдержал Бен. – До конца!
Теперь-то было ясно, что мистер Биркуэй раскаивается в своём опрометчивом порыве читать вслух наши дневники, но весь класс закричал:
– Да, до конца!
И он нехотя продолжил:
Я уверена, что она закопала труп на заднем дворе.
Едва прозвенел звонок, как в классе разразилась настоящая буря.
– Круто! Убийство! Это кто написал?! Это правда?
Я опрометью выскочила вон, быстрее меня выбежала только Фиби. Меган кричала мне вслед:
– Ты целовалась с деревьями?
Я вырвалась наконец на улицу. Фиби и след простыл.
Идиотские дневники, повторяла я про себя. Чёртовы проклятые идиотские дневники.
Бабушка с дедушкой так и не сомкнули глаз в нашей «Хижине пограничника» на границе Йеллоустонского национального парка.
– Вы что, так и не хотите спать? – спросила я.
– Сама не знаю, что со мной такое, – призналась бабушка. – Как будто я вообще никогда не хотела спать. Я хочу знать, что случилось с Пипи.
– Ладно, я расскажу о том, как к нам приходил мистер Биркуэй. А потом сделаем перерыв до вечера.
Я отправилась к Фиби после ужина вечером того дня, когда мистер Биркуэй прочитал из моего дневника про ежевичные поцелуи, а из Фибиного про миссис Кадавр. У Фиби в комнате я сказала:
– Я должна рассказать тебе о двух важных вещах…
Но тут позвонили в дверь, и мы услышали знакомый голос.
– Кажется, это мистер Биркуэй, – сказала Фиби.
– И это одна из тех вещей, о которых я хотела рассказать. Что мистер Биркуэй…
Тут в дверь Фиби постучали. Её папа сказал:
– Фиби? Вы с Сэл не могли бы спуститься со мной вниз?
Я подумала, что мистер Биркуэй должен быть ужасно зол из-за того, что Фиби написала про его сестру. Хуже всего было то, что Фиби понятия не имела о том, что миссис Кадавр и мистер Биркуэй – брат и сестра. Я ощущала нас овцами, идущими на заклание. Возьми нас, мысленно молилась я. Возьми нас и прикончи, только быстро. Следом за Фибиным папой мы спустились вниз. Там на диване сидел мистер Биркуэй. Он держал в руках Фибин дневник и выглядел крайне смущённым.
– Это мой собственный личный дневник, – сказала Фиби. – С моими собственными личными мыслями.
– Знаю, – ответил мистер Биркуэй, – и я хочу извиниться за то, что читал его вслух.
Извиниться? Меня затопило облегчение. В комнате стало так тихо, что я могла слышать шелест листьев, облетающих с деревьев.
Мистер Биркуэй прокашлялся.
– Я хотел бы кое-что прояснить, – сказал он. – Миссис Кадавр – моя сестра.
– Ваша сестра? – Фиби опешила.
– И её муж мёртв.
– Я так и думала, – сказала Фиби.
– Но она его не убивала, – сказал мистер Биркуэй. – Её муж умер оттого, что пьяный водитель врезался в его машину. Моя мама – миссис Партридж – тоже была в той машине с мистером Кадавром. Она не умерла, как вы знаете, но потеряла зрение.
– Ох… – вырвалось у меня.
Фиби не смела поднять глаза.
– Моя сестра Маргарет – дежурная медсестра в приёмном покое больницы, и как раз была её смена, когда привезли её мужа и нашу маму. Муж Маргарет скончался той же ночью.
Всё время, пока мистер Биркуэй говорил, Фибин папа сидел рядом с нею, обнимая за плечи. Похоже, только благодаря этому Фиби не испарилась тут же на месте: её не отпускала папина рука.
– Я просто хотел, чтобы вы знали, – продолжал мистер Биркуэй, – что мистер Кадавр не похоронен у неё на заднем дворе. Я также недавно узнал про твою маму, Фиби, и мне жаль, что она ушла, но поверь, пожалуйста: Маргарет не собиралась ни похищать, ни убивать её.
После того, как мистер Биркуэй ушёл, мы с Фиби ещё долго сидели на крыльце. Фиби сказала:
– Если миссис Кадавр не похищала и не убивала моя маму, то где же она? Что я могу сделать? Где я должна искать?
– Фиби, – ответила я, – именно это я и пытаюсь тебе сказать!
– Слушай, Сэл, если ты собралась повторить всю ту чушь, что она не вернётся, я просто не желаю это слушать. Лучше сразу отправляйся домой.
– Я знаю, кто такой псих. Это сын сержанта Бикля.
И тогда мы составили план.
Той ночью дома я только и могла, что думать о миссис Кадавр. Я живо представляла её в белом халате, за работой в приёмном покое. Вот подъезжает «Скорая», синие огни ярко мигают, и миссис Кадавр спешит навстречу через распахнувшиеся двери, в облаке растрёпанных волос. Из машины появляются каталки, и я представляю, как миссис Кадавр смотрит на них.
