— Тайлер, но я уже хочу домой.

— Если хочешь, домой то тогда иди.

Мари кивнула на меня обиженный взгляд, схватила свою куртку и скоропостижно удалилась. Я знал, что дома потом неизбежно разразиться большой скандал, но в тот момент мне было уже всё равно. И тогда я пересел поближе к Кэт.

— А Джон вернётся? — спросил я.

— Нет, он не вернётся — Кэт покачала головой. — А Мари?

— Она тоже не вернётся. Может выпьем ещё по одной?

— Да, больше спасибо.

Мы с Кэт застряли у барной стойки. Я помню, как я рассказывал про свои занятия по психотерапии, а Кэт говорила про свою учёбу в театральном университете. Её учёба оказалась недолгой: в конце первого же курса Кэт заметил агент и предложил ей работу. С тех пор она выступала на сцене. И я поймал себя на мысли, что Кэт, должно быть, очень талантливая актриса.

— Учёба была не для меня, — призналась мне она. — Я рвалась дальше в бой!

— В смысле, ты рвалась на сцену?

— Да нет. Я говорю о настоящей жизни! — Кэт склонила голову набок и лукавым взглядом поглядывала на меня своими изумрудными глазами. — Как же у тебя хватает терпения на учёбу, Тайлер?

— Может, всё потому что я не хочу начинать «жить». Может, я самый настоящий трус.

— Если бы был бы трусом ты не сидел сейчас здесь ты ушёл бы домой вслед за своей подружкой, — с озорным смехом заключила Кэт.

Моим диким желанием было сгрести Кэт в охапку и страстно поцеловать. Раньше я никогда не испытывал такого сильного, переполняющего физического желания. Мои мысли были только об одном: как притяну Кэт к себе, прижмусь к её губам, почувствую жаркое пламя её тела…

— Прости, — спохватилась Кэт. — Сорвалось с языка. Я вечно болтаю первым, что придёт в мою голову. Я предупреждала, что немного «ку-ку».

Кэт ещё несколько раз повторяла про себя, что она «того», что мол я не в себе», что «чокнутая», но я не верил в её слова. Кэт смеялась слишком свободно и часто она никаким образом не могла пострадать от той жуткой черноты, которую когда-то давно я пережил. В Кэт чувствовалась непосредственность, лёгкость — она очень любила жизнь и искренне радовалась каждому прожитому дню. Чтобы ни говорила Кэт, я твердо знал: она — самый душевный здоровый человек из всех моих знакомых которых я знаю как себя. Более того, находясь рядом с Кэт я чувствую себя намного адекватнее.

Кэт была французуженка. Она родилась и выросла в Верхнем Бесит-Саймадине на южном побережье Мануэля. Мать, Кэт французуженка, она оформила на свою дочь двойное гражданство. Однако Кэт совсем не походила на жительниц Франции. И дело было даже не в том, как Кэт говорила, а в мировосприятии, и в её системе ценностей и установок. Кипящая энергия, оптимизм, уверенность в себе — я видел такого человека в первые в своей жизни.

Мы с Кэт вышли из бара, я поймал ночное такси и назвал водителю адрес своей квартиры. Недолгая поездка прошла в полной тишине. Когда мы очутились у двери моей квартиры, Кэт нежно прижала свои губы к моим. И тогда я не мог больше сдерживать себя и рывком притянул к себе. Не переставая целоваться с Кэт, я кое-как открыл ключом дверь. Едва мы только зашли в тёмную прихожую, как тут же начали срывать друг с друга верхнюю одежду, спотыкаясь, мы добрались до моей спальни, а потом рухнули на кровать.

Та ночь стала для нас самой чудесной, она была самая невероятная в моей жизни. Я изучал нежное тело Кэт долгими часами. Первой ночью мы занимались любовью от заката до утреннего рассвета. Помню утром когда я открыл глаза на стенах мелькал белый цвет: яркие лучи раннего солнца, прорывающиеся сквозь щели в шторах, белые стены, белые простыни, белки глаз Кэт, её светлая кожа, и нежная улыбка. Я и никогда не подозревал, что кожа может быть настолько белой, почти что прозрачной, с нежным оттенком слоновой кости и голубоватыми линиями вен, заметными прямо под тонкой кожей, струящимися, словно цветные вкрапления в белоснежном мраморе. Как будто статуя великолепной греческой богини она словно ожила у меня на руках.

Мы с Кэт лежали обнявшись. Её глаза были так близко, что все вокруг расплывалось. Я смотрел в её зелёное загадочное море.

— Ну, и… — подала голос она. — Что ты думаешь насчёт Мари?

— Какой Мари?

На губах Кэт мелькнула улыбка.

— Твоей девушки, Мари…

— Да. — Я помолчал, полный сомнений. — Теперь я не знаю, что с ней делать… Как же Джон?

— Прошу тебя забудь про него! Я — уже, забыла — заявила Кэт.

— Ты сейчас серьёзно?

Вместо ответа Кэт я получил поцелуй. Перед тем как уйти, Кэт зашла в душ. А я в это время позвонил Мари. Я хотел встретиться с ней, чтобы сообщить о разрыве наших отношений лично. Однако Мари настаивала, чтобы я сказал всё ей немедленно по телефону. Мари даже не подозревала, что я собираюсь закончить с ней наши отношения. Однако именно это я и сделал, в самых деликатных выражениях. Мари стала громко плакать. Мои слова разозлили её и жестоко обидели. В конечном итоге мне пришлось повесить трубку. Грубо и невежество, но именно так всё произошло. Я не горжусь тем разговором с Мари. Но тогда только такой поступок и казался мне самым порядочным. Я до сих пор не знаю, что бы я смог сделать иначе.

Помню на нашем первом свидании я пригласил Кэт отправиться в Ботанический сад. Это сказочное место предложила она, сама она узнала, что я ни разу там не был.

— Ты что так шутишь? И ты даже в цветочные оранжереи не заходил? — она вытаращила на меня свои большие зелёные глаза, и затем снова переспросила меня. — Вон в той, самой большой, оранжереи там выращивают разные гавайские Авиолы. Я там была и ты знаешь там жуткая жара, словно в печке. Когда я занималась в университете, я частенько туда прибегала, просто, чтобы погреться и полюбоваться разными сортами выращенных цветов… Тайлер давай встретимся там, когда ты освободишься от своих дел? — Кэт вдруг нерешительно замолчала. — Или тебе слишком далеко туда добираться?

— Ради тебя, дорогая, я пойду на хоть на край света! — с улыбкой заявил ей я.

— Мой любимый дурачок, — прошептала Кэт и поцеловала меня в щёчку как на первом свидании.

Вечером, когда я добрался до входа в Ботанический