сад, Кэти уже стояла там в своём огромным сером пальто и красном клетчатом шарфе. Увидев меня, она замахала рукой, на моих глазах она выглядела как перевозбужденный ребёнок.

— Тайлер давай сюда скорее! Иди сюда! — торопила меня Кэт.

Мы с Кэт пошли по застывшей грязи к большому стеклянному сооружению, в котором выращивались тропические цветочные растения. Кэт решительно толкнула дверь и взяв меня за руку потащила внутрь. В цветочной оранжерее царила настоящая тропическая жара и стояла высокая влажность. Я поскорее сдёрнул шарф и избавился от пальто.

— Я же говорила, Тайлер тут как в сауне! Здорово, тут правда? — радостно заявила она.

Мы сняли пальто и бродили держа их в руках по каменным дорожкам, держась с друг другом за руки, мы вместе любовались экзотическими цветами. Я с изумлением осознал, что просто неимоверно счастлив находиться рядом с Кэт. Словно она открыла для нас двоих потайную дверь и она ненадолго привела меня в свой волшебный мир теплоты, тёплого света и ярких живописных красок, где сотни цветущих роз — как синие, красные и жёлтые Виоллы.

Я медленно плавился от невозможно жаркого климата; тело становилось мягким, немного ватным. Я шёл и чувствовал себя черепахой, высунувшей из панциря голову после долгой зимней спячки, моргая глазами и наконец-то пробуждаясь. Это чудо со мной сотворила Кэт — именно она стала моим новым приглашением к жизни, и я ухватился за этот момент обеими руками.

Помню, момент как тогда ко мне на память явилось осознание, что я влюбился в Кэт. И тогда я ни на секунду ни сомневался, что это самые настоящие чувства любви. Такого чувства как тогда в первый раз я не использовал никогда. Предыдущие мои любовные треугольники быстро и неудовлетворительно проскочили для обеих сторон. Девственности я лишился ещё когда, учился в колледже. Накачавшись алкоголем, для пущей храбрости я переспал со студенткой с факультета психологии — англичанкой по имени Маринет. Маринет носила на зубах брекеты, и во время поцелуев металлические конструкции больно впивались в мои губы. Затем за поцелуями проследовало несколько ничем не примечательных романов. Мне казалось, что я никак не мог встретить ту единственную девушку, которую я так страстно давно желал повстречать на своём пути. Я считал себя слишком дефективным, я считал что не способен на серьёзные чувства.

Зато теперь каждый раз, когда до моих ушей доносился заразительный смех Кэт, меня пронизывало чувство радостного возбуждения. Я, как губка, которая впитывала в себя брызжущий из неё оптимизм, раскованность и веселье. Я всегда соглашался на любые причуды Кэт. Я практически не узнал себя, но мне начинал понемногу нравится новый бесстрашный Тайлер, которого Кэт пробудила к жизни. Мы долгое время не вылазили из кровати. Я сгорал от постоянного, жгучего желания. Я никак не мог насытиться близостью с Кэт. И постоянно мне хотелось касаться её — я как будто не мог оказаться достаточно близко к ней.

В том же Январе я помню как Кэт наконец-то ко мне переехала у мою однокомнатную квартиру в районе Кении— Тайвань. Моё скромное обиталище находилось на цокольном этаже — здесь постоянно чувствовалась сырость, полы были закрыты коврами; окна имелись, но ни о каких приятных видах и речи никогда не было. Наше первое совместное с Кэт Рождество мы жаждали провести его как полагается: на праздничном базаре возле станции метро мы купили ёлку, навесили на неё множество украшений и специально приобретённую электрическую гирлянду. Я помню, как словно сейчас, запах еловой хвои, дерева и горящих свечей, и Кэт, смотревшая на меня своими изумрудно — зелёными глазами, в которых отражался блеск яркого пламени заженных свечей и мерцание гирлянды.

Тогда я помню когда мы только начали жить с Кэт я сделал ей предложение.

— Кэт выходи за меня, — выпалил я даже не задумываясь. Слова сами собой слетели с языка.

— Чего ты сказал? — изумленно сказала Кэт.

— То, что я тебя люблю. Выходи за меня, замуж — повторил я.

Кэт громко засмеялась и, к моей величайший радости, тут же ответила:

— Я согласна!

На следующий день после того, когда я сделал предложение Кэт мы пошли в ювелирный магазин, и Кэт сама выбрала кольца. И тут я наконец-то осознал: отныне мы будем жених и невеста. Как бы ни было странно, первыми, о ком я тогда подумал, были мои родители. Им я хотел представить мою Кэт. Пусть они увидят, что их сын Тайлер по-настоящему счастлив. Я мечтал показать, что мне наконец удалось вырваться из-под их родительского контроля и стать наконец свободным! Мы сели на поезд в Сурреве. Теперь я понимаю, что тогда сглупил. Это была вовсе дурацкая затея, обреченная на отчаянный провал моей жизни.

Зайдя в квартиру я увидел суровый взгляд отца он поприветствовал меня с той же враждебностью когда я впервые учился в колледже он также смотрел на меня когда я привёл домой Маринет я и сейчас помню его взгляд. У нас никогда не было нормальных отношений, он никогда меня ни в чём не поддерживал я даже нормально с ним поговорить не мог мне нужна была чья-то помощь, но я не знал, к кому мне обратиться с кем из родителей можно поговорить по душам, в мою голову закрадывались мысли что ни один из них никогда не поймёт меня даже тогда когда я женился на Кэт.

Зайдя в родительский отец не был в восторге, от моего внешнего вида…

— Ну и вид, у тебя Тайлер… Кожа да одни кости! А что у тебя за стрижка? Почему так коротко подстрижено? Ты словно преступник сбежавший из тюрьмы.

— Спасибо, тебе пап. Я тоже очень рад тебя видеть, — ответил я.

Увидев маму она выглядела ещё более подавленной, чем обычно. Мама словно съежилась, стала намного тише, как будто на самом деле нас здесь вообще не было. Присутствие моего отца было гораздо более подавляющим, он не поприветствовал, нас его взгляд бросался мне в глаза, в его глазах не было радости. Стоя в прибранной гостиной отец прожигал, Кэт тяжёлым взглядом. Я вообще с трудом пережил обед в родительском доме. Кэт видимо не особо понравилась моим родителям, и они никогда не радовались за меня. Не знаю, по каким причинам, но меня это вполне нисколько даже и не удивило.

Отец, пообедав, удалился в кабинет в полном молчании и больше он оттуда не выходил. Во время прощания мама подошла ко мне и обняла слишком долго, и это казалось слишком близко для меня. Мама