– Хорошему никогда не поздно учиться.

– Нет уж, уволь. Да и с каких это пор наш отважный Черенков стал бояться американцев больше, чем белых акул?

Я едва не захожусь кашлем от негодования. Уняв эмоции, тихо рычу:

– Между прочим, крупная военная база на острове Гуам всего в пятистах милях к югу.

– Что ты хочешь этим сказать?

– А то, что американцы в отличие от кремлевских слизней наглости не прощают. Они ясно дали это понять еще во времена Карибского кризиса.

– Я знаю, что Северные Марианские острова находятся в политическом союзе с США, добровольно передав им вопросы финансов, обороны и внешних сношений, – с лица Горчакова исчезает налет беспечности. – Но до ближайшего клочка суши этой гряды – острова Фаральон-де-Пахарос – более ста миль! Мы находимся в нейтральных водах!

Спокойным тоном продолжаю давить на нерв:

– Сергей Сергеевич, лично меня они не пугают – я встречался с ними десятки раз и над водой, и под ней. Просто вы должны знать: если они заподозрят в наших действиях малейшую угрозу собственной безопасности, то пригонят сюда половину 7-го флота.

Молодецкая удаль в глазах Горчакова плавно угасает.

– Неплохо бы перенять в дальнейшем этот опыт, – соглашается он, спускаясь по трапу. – Надеюсь, когда-нибудь мы будем действовать так же решительно, как и они…

Суда стоят треугольником, экипажи помалкивают и на связь выходить не торопятся. Мы следим за буксиром, экипаж которого будто вымер. Американцы следят и за буксиром, и за «Боевитым».

Наш катер лихо подруливает к низкой корме буксирно-спасательного судна. Делегация из трех человек – Горчакова, меня и Устюжанина – перебирается на борт старой посудины. На палубе появляются двое: рослый, сорокалетний брюнет и подвижный худощавый азиат лет пятидесяти. Неплохо владеющий иностранными языками Горчаков здоровается на английском, представляет нас и представляется сам, скромно умолчав о принадлежности к контрразведке.

– Джинхэй, – называет свое имя азиат.

– Дастин, – улыбается брюнет и приглашает пройти в кают-компанию.

На катере остается помощник командира эсминца и мичман. Заходим в надстройку.

– Такое впечатление, будто нас ждали, – шепчу генералу в тесном коридоре.

– Похоже на то.

Внутри судно выглядит совершенно по-другому: коридоры и помещения отремонтированы и хорошо освещены; все блестит новыми материалами и свежей краской. Кают-компания обставлена прекрасной мебелью и современным кухонным оборудованием, возле которого хозяйничает миниатюрная женщина лет тридцати пяти.

– Это Санди, – обнимает ее за талию Дастин и приглашает всех за стол.

Сероглазая женщина подает только что сваренный кофе. С минуту царит неловкое молчание: обжигаясь, все пьют ароматный напиток. Затем генерал берет на себя смелость начать общение:

– Господа, вчера двое наших ребят осматривали вершину стратовулкана. Внезапно на них напали белые акулы и…

– Мы в курсе, – кивает Дастин. – Вы, наверное, хотели бы услышать о принадлежности аппарата?

– Именно. Хотелось бы знать, кого благодарить за спасение.

– Аппарат принадлежит нам.

Наша делегация искренне трясет руки спасителям. Те смущенно улыбаются. Мы с Утюжаниным хорошо понимаем английскую речь, хотя сами едва связываем слова в предложения, постоянно забывая о временах и вспомогательных глаголах. Направляясь на буксир, мы исподволь готовились к сложному общению, а тут сразу и в лоб: аппарат наш.

Обстановка моментально разряжается: мы словно повстречали посреди океана давних и близких друзей.

Горчаков выуживает из папки конверт с рисунком и координатами:

– Стало быть, и это прислали вы?

Хитро улыбнувшись, Дастин поднимается.

– Не желаете выпить?

– Не откажемся.

Открыв дверку бара, он магическим жестом извлекает квадратную бутылку виски; Санди проворно ставит на стол широкие стаканы и щедро наполняет их льдом.

– Конверт с видеозаписью в ваше посольство подбросил один человек по моей просьбе, – подтверждает сорокалетний брюнет с типичной американской внешностью. – Хотите узнать почему?

Мы дружно киваем.

– Возможно, вы будете разочарованы, но мы не руководствовались политикой, убеждениями, симпатиями и прочими возвышенными штучками.

– Тогда чем же?

– А вот чем, – Дастин толкает створку иллюминатора. Сквозь квадратный проем виднеются контуры американского эсминца «Маккэмпбелл». – Стоит нам появиться в этом районе – они тут же присылают военный корабль и заставляют нас покинуть это место. Вот мы и решили подкинуть вам этот видеоматериал. Вы пришли, и они сразу поумерили свою наглость – оставили нас в покое.

– Расскажите все по порядку, – вежливо просит генерал.

– А что, собственно, рассказывать? Здесь нейтральные воды, а они ведут себя… словно хозяева всего мира!

– «Маккэмпбелл» появился здесь спустя сутки после нашего прибытия, – поясняет китаец. – И не просто появился, а задержал нас, учинив форменный обыск.

– Что же они искали?

– Уверен, объектом поиска был глубоководный обитаемый аппарат, – говорит Дастин и подливает виски.

– А он у вас есть?

– Был. Отличный двухместный аппарат с глубиной погружения до трех тысяч метров.

– Ого! Хорошая штучка для морских прогулок. А почему «был»?

– В день, когда к нам нагрянули с обыском, мы удачно припрятали его среди кораллов на вершине вулкана. Точнее, не припрятали, а просто не успели поднять после пробного погружения. В итоге вояки довольствовались досмотром подводного робота для малых глубин.

Горчаков просит разрешения закурить, достает сигареты и щелкает зажигалкой.

– Чем вы можете объяснить подобное поведение американских военных моряков?

Собеседники в один голос отвечают:

– Субмарина. Все дело в вашей погибшей субмарине. Мы обнаружили ее до появления эсминца «Маккэмпбелл», а потом они не подпускали нас к вулкану.

– Но ведь здесь нейтральные воды!

– Плевать они хотели на все законы. Приказали убираться, а для наглядности дали предупредительный залп из скорострельной пушки…

Тихий океан, сто миль к северо-западу

от Северных Марианских островов

1997 год

Через неделю плавания по северной части Тихого океана Райдер почти на сто процентов убедился в том, что невольно принимает участие в грандиозной афере. Тем не менее убежденность приходилось держать при себе, ибо многочисленная охрана пресекала всякие телодвижения, выходящие за должностные рамки рядового персонала. Однажды он стал свидетелем жесткого избиения пожилого мастера, по ошибке зашедшего в коридор со служебными помещениями топ-менеджеров. Вход для посторонних в тот «заповедник» строго запрещался, о чем гласила надпись, но мужчина ее не заметил.