грудью. Та не хотела нас опускать и при первой возможности попробовала уцепиться за моего спутника.

Снова сконцентрировавшись, взлетел как можно выше. Когда оставшиеся на земле враги стали казаться карликами, посмотрел по сторонам, чтобы сориентироваться. Заметил скалу и полетел параллельно с ней.

Достать нас выстрелами из копей никто не пытался, отвлекающий маневр удался. Скорее всего, сейчас вообще никто не смотрит в нашу сторону. И всё же, на всякий случай, летел около минуты в направлении, где хотел бы, чтобы преследователи развернули поиски.

В какой-то момент почувствовал, что маленькие руки, вцепившиеся в мою ногу, стали понемногу соскальзывать. Пальцы Гриши были недостаточно сильными, чтобы слишком долго выдерживать такое испытание. Снизился и в этот раз уже полетел к скале. В голову пришли несколько строчек:

«Подо мною реки да озёра,

Край сей любит красный цвет.

Нет спокойствия здесь взору,

И мне тоже места нет».

Примерно через минуту стал снижаться. Мальчик вот-вот упадёт, да и на полёт уходят силы, которые нужно беречь. Приземлились немного неуклюже. Сначала отцепился Гриша и покатился по земле, затем Лера и Василий Степанович. Последнему удалось даже не упасть.

Опустившись последним, увидел, как девушка поправляет немного растрепавшуюся на ветру тогу. Надеюсь, что во время нашего перелёта все были сконцентрированы на том, чтобы удержаться и не смотрели вверх. Одежды ведь на мне никакой не было, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Вы превратили этих людей в монстров? – грустно спросил Гриша.

– Вроде того, – внешне безразлично ответил ему.

Вопрос задал полуадекватный паренёк, который убил собственную сестру. Эти люди были не самими хорошими из жителей Земли, раз оказались здесь. И всё же некий упрёк в нём меня немного задел. Заставив каждого из грешников съесть кусочек мозга Ахерона, я подписал им смертный приговор.

Во-первых, каждый из них обезумил и потерял свою личность. Во-вторых, если раньше они могли надеяться на освобождение из лавового плена через сотню лет или даже миллион, сейчас их ожидает скорая кончина. Даже если то сражение они выиграют, появятся новые сатиры и всех их отловят.

– Пойдём к скале, – перебил собственные мысли и направился к каменному массиву.

Союзники молча последовали за мной. С места недавней схватки удалось забрать всего два копья, одно из которых отдал Лере. Моим пассажирам нужно было держаться обеими руками за мои ноги, поэтому возможности прихватить что-то ещё не было.

Подлетели мы достаточно близко, и пеший путь занял не больше десяти минут. Признаков жизни вокруг скалы не наблюдалось. Если сатиры и появятся тут, то не раньше, чем через несколько часов. Они видели, что летим мы не сюда. К тому же, вряд-ли принимая решения, козлоногие поверят в безрассудство, которое толкнуло бы беглеца в место, где его уже однажды поймали.

– Сколько верёвочке не виться… – начала девушка говорить очередную пословицу.

– Давай без народных мудростей, – возможно, излишне грубо оборвал её, утомлённый недавними событиями и постоянными присказками, без которых практически не обходилась речь Леры.

Она нахмурилась и ушла. Правда недалеко, через десяток метров уселась на небольшой выступ в скале. По большому счёту, выходило, что ни за что ни про что обидел девушку. Поскольку конфликты мне сейчас не нужны, пошёл извиняться.

Паук тем временем тоже отошёл на несколько шагов и подозвал Гришу. Они присели прямо на землю и начали что-то обсуждать. Сразу же возникло опасение о возможных планах бывшего ДГБшника внушить какую-нибудь ерунду парнишке, чтобы тот в нужный момент помог меня прикончить.

– Извини, не хотел нагрубить, – сказал, усаживаясь рядом с Лерой.

– У меня бабушка была филологом, писала диссертацию по всяким присказкам, поговоркам, пословицам и т.д. Много путешествовала по стране, как Шурик, чтобы записывать разные истории. С ранней молодости почти не бывала дома. Даже когда мама родилась, оставила её у родителей, а сама в тайгу, – начала свой рассказ девушка.

В этот момент мысленно тяжело вздохнул. Мне казалось, что наш диалог будет построен по типу «прости – ладно, прощаю», как в одном отвратительном отечественном фильме. По всей видимости, придётся вникать в родословную бывшей сокамерницы, чтобы снова не обидеть. Она продолжала:

– Всю жизнь угомониться не могла. Только после моего рождения пришлось отказаться от этого образа жизни. Мама умерла при родах, а отец её бросил, как только о беременности узнал. Поэтому бабушке пришлось меня воспитывать. Детство пришлось как раз на конец прошлого века, с деньгами было туго, поэтому никаких игрушек, детских книжек и прочего в доме не появлялось почти.

Пока она на работе была, приходилось читать её записи с этими самыми поговорками. Хоть какое-то развлечение. Несколько дней назад мы поссорились. Слова за слово, бабушка упрекнула, что из-за меня у неё не получилось в кучу мест съездить. А я дура ответила, мол без неё как-то справилась бы. Если ей так надо, пусть катится в свои путешествия.

Характер у бабушки был взрывной, собрала небольшую сумку, как в прошлые годы и пошла на вокзал. Ночь на улице её не смутила. Через час примерно у меня получилось успокоиться, побежала на станцию. Знала, что до ближайшего поезда ещё время есть и успею отговорить.

Не успела… бежала очень быстро по дороге, пока не споткнулась о что-то и не упала. В нашей деревне во многих местах освещения не было. Пригляделась и поняла, что препятствием был человек. Сначала подумала, алкаш сосед опять отключился, не дойдя до дому.

Присмотрелась и разглядела одежду бабушки. Всё ещё не веря, перевернула на спину, увидела её лицо. Не дышит, пульса нет. Побежала вызывать скорую