в его семействе шла не от нее. Он посмотрел мимо Роберта на освещенную улицу и порадовался новым фонарям, которые наконец удалось выбить у городского начальства. Смеркалось, огни вдали мерцали едва-едва. Были различимы некоторые силуэты, луковичный купол Перлахтурм возле ратуши, абрис базилики Святых Ульриха и Афры, об остальном можно было лишь догадываться. По другую сторону горел свет фабричных цехов, на соседних предприятиях тоже скоро закончится смена. Завтра Рождество, станки работают вполсилы.

Вилла вся была освещена, горели не только уличные электрические лампы по сторонам от парадного входа, но дополнительно в снег были воткнуты факелы. Завтра перед приездом гостей садовник всю подъездную дорожку уставит этими факелами. Так хотела Алисия, и Иоганн не вмешивался. Во всем, что делалось Алисией, был стиль, это производило впечатление на гостей, и Мельцер получал в свой адрес множество комплиментов. В сущности, он был благодарен супруге, поскольку сам в таких делах не разбирался. Алисия долгие годы была ему верной помощницей, всегда принимала его сторону, он мог на нее положиться.

Еще бы с детьми держала себя построже. Китти, по мнению Иоганна, было предоставлено чересчур много свободы. Но прежде всего его беспокоил Пауль. Тот вечно попадал в истории, и мать всегда вступалась за сыночка. Мельцер глубоко вздохнул. К своему неудовольствию, мыслями он опять вернулся к Алисии.

– Прошу вас, господин директор.

Роберт припарковал машину прямо у крыльца и открыл перед хозяином дверь. Мельцер вышел и еще раз приветливо кивнул водителю. Смышленый паренек этот Роберт. Он не только водил, но и разбирался в машине, уже несколько раз ремонтировал ее. И дома им были вполне довольны, даже Алисия настаивала на том, чтобы оставить его на службе и через несколько лет заменить им Шмальцлер. У Роберта были все задатки стать хорошим домоправителем, или как сейчас говорят – дворецким. Дворецкий, несомненно, добавляет дому солидности.

В холле господина директора уже ждали. Отдав Августе шляпу и перчатки, а Эльзе – пальто, он на секунду остановился полюбоваться огромной елью. Зажгли свечи и для большего эффекта выключили электричество, атмосфера и в самом деле получилась торжественно-таинственной. Все дело было в мерцании свечей, отражавшихся в блестящих шарах, что создавало золотистое сияние вокруг дерева.

– Не правда ли изумительно, Иоганн?

Алисия подошла с радостной улыбкой, и у него не хватило духу сказать, что, на его вкус, в этом году чересчур помпезно. Он только кивнул и пробормотал, что все как всегда идеально. Супруга оперлась на его руку, и они рядышком пошли к сияющей красным с золотым елке, возле которой по традиции собралась вся прислуга.

Его поприветствовали. Роберт, Густав и его дед-садовник поклонились, женщины присели в реверансе. И только Шмальцлер считала себя выше этого старомодного обычая, поэтому, как и мужчины, осталась стоять. Сзади, наполовину скрытая толстой Брунненмайер, должно быть, стояла Мари. Мельцер несколько раз сталкивался с ней в холле, когда та бежала к Китти на вечерние сеансы. Девушка похорошела и больше не похожа на голодную мышку. И как же она необыкновенно похожа на свою мать – Мельцер вдруг осознал это со всей фатальностью. Он отмахнулся от неприятных мыслей, постарался изобразить жизнерадостную улыбку и начал свое обязательное рождественское обращение.

– Мои дорогие помощники или, лучше сказать, добрые духи нашего дома. Что бы мы, семья Мельцер, делали без вашего неустанного труда и заботы – давно бы умерли от голода и холода…

Послышался подобающий моменту смех; обрадовавшись, Мельцер решил и дальше пересыпать свое поздравление шутками. Так, Шмальцлер он назвал «досточтимой хранительницей домашних ценностей», садовника – повелителем «тысячи и одного дерева», а Брунненмайер был присвоен титул «предводительницы деликатесов». Свою речь он закончил благодарностью и пожеланием и впредь сохранить друг с другом добрые отношения. Затем Алисия подошла к столу, на котором лежали обернутые в пеструю бумагу подарки. По заведенному обычаю первой подзывали к столу прислугу самого низшего ранга, в данном случае – Мари. Девочка действительно чуть поправилась, фигура приняла более женственные формы, а поскольку к празднику Мари сняла с головы платок, стали видны ее густые темные волосы. Изящная красавица в клетчатом хлопчатобумажном платье. А какая у нее походка! Не кухарка, которая, оказавшись в центре внимания, опускает плечи и втягивает голову. Нет, Мари, принимая из рук Алисии подарок, держалась прямо и излучала улыбку. Мельцером вновь овладело нехорошее чувство, быстро перераставшее в гнев. На протяжении всей церемонии он размышлял о том, какими же привилегиями пользуется эта особа в его доме. Этак она, пожалуй, сядет на голову, уже сейчас ее поступь столь величава, словно она не кухарка, а по меньшей мере домоправительница. Все может кончиться плохо, если вовремя не принять меры.

Элеонора Шмальцлер привычно выразила благодарность от имени всей прислуги, польстила господам за их благосклонность и доброту и заверила, что работать на вилле для ее подчиненных – честь. Мельцер подумал о планах жены, и в какой-то момент ему стало жаль Шмальцлер. Она всегда надежно исполняла обязанности, обмен на Роберта станет для нее тяжелым ударом. Однако зная Алисию, он был уверен, что та не бросит Элеонору на старости лет.

Затем наконец прислуга отправилась в свои комнаты, а семейство приступило к следующему пункту программы. В столовой в этот вечер по традиции был накрыт стол с холодными закусками, чтобы прислуга могла пойти в собор к рождественской службе. После ужина директор Мельцер собственной персоной собирался отвезти жену и детей к мессе.

– Ты видел, какой радостью светились их лица?

Алисия поднималась по лестнице впереди мужа и сейчас с улыбкой обернулась. Выглядела она идеально: волосы красиво завиты, седые пряди тщательно закрашены. К своим пятидесяти пяти Алисия сохранила в облике что-то девичье, что Мельцер находил трогательным и привлекательным, но порой и утомительным.

– Ты весьма великодушна, дорогая.

Во фразе сквозило легкое недовольство, Мельцер не был фанатом подарков, в конце концов, ему самому ничего не дарили, ни в детстве, ни потом. Все подарки, какие хотел, он заработал сам.

– Рождество бывает раз в году, Иоганн!

– Разумеется. И часто именно небольшие подарки доставляют большую радость.

Алисия отчетливо услышала в его словах подтекст, но не стала продолжать. Он был этому рад. Никаких ссор в сочельник. Нужно держать себя в руках. По сути, плохое настроение Мельцера объяснялось тем, что машины в цехах будут простаивать целый день, тогда как у него срочные контракты на набивные ткани, которые нужно поставить в начале года.

Столовая тоже была убрана к Рождеству, стол празднично накрыт, на буфете выстроились блюда с изысканными холодными закусками. При