– Она бежит за нами и орет: «Вернись, Игорек, я не могу без тебя» – три, —закончил я за Пашку и утянул его в кусты.

Бабулька действительно за нами бежала, а я вовсе не успел по ней соскучиться.

Кусты кололись и предательски шуршали. Я потянул Пашку дальше в лес, здесь у дороги бабульке на нас наткнуться, как два байта переслать, а в лес она, может, и поленится идти. Бабулька догоняла. Продираясь сквозь ветки и утягивая за собой Пашку, я бегом-бегом уносился в темный лес, оставляя все дальше освещенную дорогу.

Я выбрал заросли погуще, нырнул в них и замер. Пашка тяжело дышал рядом:

– Думаешь, не найдет?

– Тс-с-с.

– Игорь! – Бабка кричала совсем рядом, я едва сдерживался, чтобы не рвануть отсюда во все лопатки. Рвану – точно найдет, засечет по шуму в кустах.

– Игорь! – Голос отдалялся, кажется, пронесло. Уф!

– А что дальше? – прошипел Пашка, и я понял, что влип. Дорога-то одна. Допустим, ведьма не знает, где я живу, но бешеной старухе семь верст не крюк – пробежать по дороге пару километров туда-обратно ей не составит труда. А еще эта дорога прямая и освещена к тому же. За километр прекрасно видно, кто там идет впереди или за тобой. В общем, выходить на дорогу и спокойно идти дальше, конечно, можно, но до первого случая, когда бабульке захочется обернуться. Потом надо будет опять нырять в кусты и удирать лесом. А в лесу полно деревьев – можно ненароком наткнуться на Костыль-ногу и тогда...

– Пошли? – спросил Пашка.

И мы пошли на дорогу, потому что бабка, хоть и бешеная, все-таки лучше Костыль-ноги.

Я шел и видел прямо перед собой силуэт убегающей ведьмы, а может, и не ведьмы, но все равно страшно. Я так на нее засмотрелся, что даже не обратил внимания, когда совсем рядом со мной зашуршали кусты. Зашуршали и зашуршали, подумаешь, может, это ветер или зверек какой-нибудь. А вот Пашка обратил, за что и был наказан.

Он рванулся на шорох, как охотничий пес, провалился в кусты: «Бум!» «Хрясь!»... И вышел оттуда деревянным солдатиком Урфина Джюса, сжимая в руке свою дубинку – Костыль-ногу.

Я старался не смотреть, но у меня не получалось. А когда получилось, я понял, что старался зря. Вон Пашка, держит в руках Костыль-ногу и пялится на нее как дурак уже минуты три. И что ему сделалось? Нет, конечно, он стал деревянным, как я. Но при этом он не статуя – машет руками, мотает башкой и орет: «Не бойся!» Я пошевелил конечностями – все в порядке. Значит, Костыль-нога превращает людей просто в деревянных солдатиков, не лишая возможности думать и двигаться. Удовольствие, конечно, сомнительное, но всяко лучше, чем я думал. По крайней мере, теперь мы можем оттащить эту Костыль-ногу домой и, не боясь ничего, спокойно с ней повозиться, прикидывая, какой-такой должна быть Самая Лучшая Деревяшка. По правде говоря, у нас и выбора-то нет, мы просто обязаны удовлетворить амбиции несчастного протеза. А иначе, как мы обретем прежний вид? Мне лично не нравится ходить деревянным солдатом, да и Пашке, я думаю, это тоже не по душе.

Костыль-нога скрипела, трещала и вырывалась из Пашкиных рук. Наверное, если бы не «богатырская сила» – фиг бы он ее удержал, а так нес под мышкой как миленькую, походя рассуждая, что с ней надо сделать перво-наперво.

– Смотри сюда, Игорь: на дрова ее пускали – не помогло, – Пашка загибал деревянные пальцы, – утопающих спасали – не помогло. По прямому назначению – как костыль – использовали – тоже не помогло. Двери сортира и прочие глупости опускаем. Что остается?

Я смог только пожать плечами. За минувшие сутки я перебрал кучу возможных вариантов – все либо казались мне ерундой, либо уже были опробованы местными жителями, и неудачно.

– А я знаю, – торжествовал Пашка, – самая лучшая на свете деревяшка – это детская игрушка!

Пашка дурак. Простим его и постараемся увести от опасных мыслей, пока всех детей в округе не превратил в деревяшки.

– С чего ты взял? – осторожно спросил я.

– С того, – гордо ответил Пашка, – что все дети – максималисты. Если им что-то не по душе, они кричат «Ненавижу!», а если нравится – так и говорят: «Это самое лучшее на свете».

Может, мой провинциальный кузен и бредил, но Костыль-нога у него под мышкой вдруг перестала биться и заинтересованно замерла. Я решил: а почему нет? Риск, конечно, большой, но если мы не будем рисковать, мы никогда не расколдуем ни себя, ни поселковых детей, у которых, кстати, тоже полно деревянных рук и ног. И потом: кто сказал, что полученную игрушку обязательно нужно давать ребенку? Задача у нас сделать Самую Лучшую На Свете Деревяшку. Сделать – и все.

Я спросил:

– Когда начнем?

– Думаю, – солидно ответил Пашка, – ночью мы мать, пожалуй, разбудим, поднимется посмотреть, что случилось, и сама одеревенеет. А если днем, то куда эту штуку на ночь запереть? Она ж отовсюду выберется!

Я вспомнил, что, например, вампиров отпугивают чесноком, а убивают серебряными стрелами, а еще какую-то нечисть ловят шелковыми нитками... В общем, предполагаемых способов удержать ногу на месте хватает, надо только найти нужный. И мы помчались домой, искать нужный способ.

Помчались и нарвались на ведьму. Как я успел про нее забыть?! Она брела навстречу, усталая и грустная. Я в очередной раз почувствовал себя скотиной, но ненадолго, потому что, увидев меня, ведьма тут же воспряла и побежала ко мне обниматься:

– Игорек! – последние пять шагов она бежала уже на деревянных ногах, и я опять почувствовал себя скотиной. Но секунду спустя бабка стиснула меня в деревянных объятьях, и я перестал себя так чувствовать. Сама дура!

– Бабуля, вы ничего не заметили? – деликатно начал Пашка, а у меня уже сил не осталось на дипломатию, я так и ляпнул:

– Вы одеревенели, нефига было за мной гоняться и смотреть на Костыль-ногу!

Бабулька взглянула на меня, потом на себя и среагировала неадекватно – стиснула меня еще сильнее:

– Я теперь такая же, как ты! Ничто не разлучит нас, мы созданы друг для друга! – Бабка произнесла длинный монолог о любви и верности, а мне захотелось разом поломать все телевизоры в поселке. Насмотрелась, поди, сериалов и говорит, как их герои, всякую чепуху. А я – слушай. Нет, сериалы – это зло. И бабки – зло. Но самое большое зло – это всевозможные зелья. Вот старуха напилась приворотного – ее и колбасит! А Пашка со своей «богатырской силой?!» Ну сила-то ладно, в конце концов, она помогает ему удерживать Костыль-ногу. Надо, кстати, и мне хлебнуть, я же тоже буду делать из нее Лучшую Деревяшку. Конечно, тогда в лесу мне попало на ноги немного этой силы, но что-то я не чувствую себя богатырем. Наверное, зелье все-таки стоит пить через рот.

Не обращая внимания на болтающуюся на шее бабульку, я откупорил бутылку «силы» и от души хлебнул. Как хорошо иметь деревянный язык! С настоящим я бы долго плевался, а так, после изнурительного рабочего дня аммиак с сероводородом хорошо пошли. Эй-х!