чем когда-либо. И я не могу получить ее. Плоскогубцы стучат по бетонному полу, когда я швыряю их через всю комнату, когда его жалкие стоны боли больше не действуют на меня.

Вместо этого я отвожу руку назад и врезаю кулаком в его уже сломанный нос.

Брызги крови покрывают нас обоих, но я не останавливаюсь.

До тех пор, пока пизда не потеряет сознание от особенно сильного удара в висок.

— Я думаю, ты, наверное, можешь остановиться сейчас, — раздается знакомый, не менее сердитый голос позади меня, когда я стою с вздымающейся грудью, глядя на жалкое подобие мужчины.

Я всегда знал, что он контролирующая пизда. Но правда… Это намного хуже, чем я когда-либо мог себе представить.

Я пытался игнорировать свою потребность в этом.

Убедив Стеллу убедиться, что с Эмми все в порядке, я отправился в спортзал. Тяжело поработал.

Но я должен был знать, что это не прогонит надолго моих демонов. В ту секунду, когда я вернулся в свою квартиру, все, что я мог чувствовать, был ее запах. Все, что я мог видеть, это ее.

Я заставил себя принять самый мучительный душ, желая, чтобы она была там со мной, натянул свежую одежду и ушел так быстро, как только мог.

И я снова оказался здесь. Глубоко в камере пыток отца, смотрю на человека, который почти разорвал людей, о которых я забочусь.

— Да, я знаю, — бормочу я, хрустя костяшками пальцев, продолжая смотреть на его осунувшуюся фигуру. — Извини, — говорю я, наконец, поворачиваясь, чтобы посмотреть на моего зрителя. — Я украл твой гром?

Тоби пожимает плечами, оглядываясь на человека, который все эти годы называл себя его отцом, только для того, чтобы одновременно причинять боль всем, кого он любит.

— Нет, пока он наказан, я в порядке.

Жажда крови ярко светится в его глазах, заставляя меня задуматься, говорит ли он правду.

— Он сказал что-нибудь еще?

Я качаю головой.

Наш заключенный, похоже, довольно крепко держит свои секреты в груди. Это единственная причина, по которой он все еще жив — потому что мы знаем, что это еще не все.

Почти все, что мы знаем до сих пор, основано на проведенных нами тестах ДНК.

Облегчение на лице Тоби, хотя и смешанное с яростью, когда он обнаружил, что эта пизда не приложил руку — или член — к его созданию, было тем, что я никогда не забуду.

Возможно, он что-то потерял в тот момент, но он приобрел гораздо больше. Я имею в виду, в этой жизни, кто не хочет такую классную сестру, как Стелла?

Я знаю, что все это запутало его голову больше, чем он признает. Я вижу в глубине его светло-голубых глаз каждый раз, когда смотрю в них. Это в его позе каждый раз, когда он стоит над человеком позади меня, надеясь, что той боли, которую он причиняет, будет достаточно, чтобы наконец раскрыть все.

На данный момент я почти уверен, что мы получили от него всю основную информацию.

Ревность. Все это сводится к его неспособности контролировать свою ревность из-за того, что Мария никогда по-настоящему не отдавала ему свое сердце. Она всегда принадлежала Галену. Хотя, если копнуть еще глубже, я бы не удивился, если бы это началось за много лет до этого. Они тренировались вместе. Они выросли вместе. Гален утверждает, что они были такими же, как мы. Крепко, близко. Команда. Но я подозреваю, что это еще не все, по крайней мере, с точки зрения Джонаса.

Тоби пристально смотрит на человека, который все эти годы называл себя его отцом, на пизду, которая контролировала его жизнь и жизнь его матери, плюет на его бессознательное тело, а затем поворачивается, чтобы уйти.

Я следую за ним по коридору. Его плечи напряжены, а ноги стучат по холодному серому бетонному полу.

Он продолжает идти вперед, когда я останавливаюсь у другой двери.

Это место содержит не только эту змею, но и любых врагов, которых папа и другие сочтут достаточно достойными, чтобы оставить в живых.

Я поворачиваюсь к металлической двери, мои пальцы чешутся от желания отодвинуть маленькую панель и посмотреть на нее.

Я знал, что она здесь уже давно. Дольше, чем следовало бы. Но другие не знают.

Меня разрывает чувство вины за все секреты, которые я храню, за всю ложь, которую я говорю своему старику, несмотря на вопросы, которые у меня есть, заслуживает ли он моей преданности моим мальчикам или нет.

Папа может быть боссом, но однажды это буду я. И я буду никем, если рядом со мной не будет моих парней.

Еще слишком рано ставить под сомнение мои решения.

Я нажимаю на маленькую ручку и перемещаю экран, но я только на полпути, когда Тоби должен заметить, что я больше не позади него.

— Тео? — Зовет он, его жесткий голос эхом разносится по бетонному замкнутому пространству.

— Иду, — спокойно говорю я, наконец, предупреждая женщину в камере о моем присутствии.

Ее усталые, пустые глаза находят мои, и мы оба задыхаемся от шока.

Она, потому что у нее гость. Я из-за того, насколько знакомы эти темные глубины.

Черт. Неправильный ход, Чирилло.

Я захлопываю маленькую панель так же быстро, как и открыл ее, и отворачиваюсь от двери.

Но как бы я ни ненавидел, когда реальность вот так швыряет мне в лицо, это помогает. Это заставляет меня вспомнить, что это работа. Это не моя реальность.

Зайти в мою ванную и найти ее голой в моем душе — это не моя реальность. Это иллюзия, в которую мне не нужно погружаться слишком глубоко, потому что что-то подсказывает мне, что выбраться будет чертовски невозможно.

Повернувшись спиной к двери и женщине, забившейся в угол сырой комнаты, я направляюсь к выходу из подвала, чтобы догнать Тоби.

— Все в порядке? — Он спрашивает, явно подозрительно, что заставило меня остановиться.

— Да, здорово.

Его взгляд опускается на кровь, покрывающую меня, когда мы открываем дверь и поднимаемся по лестнице.

Уже темно, когда мы, наконец, выходим из здания, заставляя меня задуматься, как долго я пробыл там с Джонасом.

— Ты куда-то идешь? — С любопытством спрашивает Тоби, разглядывая кровь, покрывающую меня, пока мы идем к нашим машинам.

— Эм… — Мой ответ должен быть утвердительным. Я должен вернуться наверх и смыть все это. Я более чем осознаю это, но это не мешает мне страстно желать отправиться куда-нибудь еще — в то же самое место, где я провел слишком много времени за последние несколько недель.

Как меня до сих пор не обнаружили, одному хрену известно.

— Да. Когда ты переезжаешь? — Спрашиваю я, зная, что он ночует с Нико в его подвале. Я понимаю почему. Он не