начинает выглядеть хуже? Единственные, кто не казался разукрашенными петрушками рядом с «черными» циркачами, были воздушные гимнасты. В своих серо-серебристых трико и с белыми крыльями за спинами они выглядели сдержанно и стильно. И, конечно же, среди них особенно выделялся Мануэль; хотя крылья у него были черными, он выглядел ярче всех.

– Симпатичный костюм, – услышала позади чей-то голос Кристина, обернулась – и не сразу узнала Дэнни в стоящем позади нее человеке.

Как и на всех остальных циркачах «Обскуриона», костюм на нем тоже был черный, но сшитый из разных тканей, и из-за неоднородной текстуры он казался почти разноцветным: черный атлас ярко переливался на свету, черный шелк мягко мерцал, а черный бархат, казалось, растворялся в тени. На черном фоне яркими звездами сияли серебристые пуговицы. Одна половина шутовского колпака была полностью черной, другая – в черно-белую клетку, и на концах позвякивали серебряные бубенчики. Загримированное белое лицо с черными губами и сложными черными кружевными узорами на лбу и вокруг глаз казалось совершенно незнакомым – и даже не совсем лицом; в первое мгновение Кристина подумала, что это маска.

– Ты похожа на воду! – восхищенно добавил шут, и тут-то Кристина узнала его по характерной интонации.

– Эм… спасибо, – ответила она, не зная, как реагировать на необычный комплимент, и провела руками по расшитому блестящими голубыми и серебристыми пайетками трико.

В костюмерной – маленьком старинном автобусе, похожем изнутри на большой, битком набитый платяной шкаф, куда она впервые наведалась для того, чтобы взять не обычную, на каждый день, а сценическую одежду, – было множество разных костюмов, которые могли бы ей подойти. Костюмер, сэр Стич, немногословный и сдержанный, словно английский дворецкий, служащий в самом аристократическом доме, коротко осведомился, с каким номером она будет выступать, молча нырнул в таинственные недра автобуса, а потом вышел с облегающим трико. Оно чем-то неуловимо походило на купальные костюмы, которые Кристина носила на соревнованиях, когда еще занималась синхронным плаванием.

– Это, – столь непререкаемым тоном заявил костюмер, протягивая ей трико, что Кристина даже не осмелилась оспаривать его выбор.

Когда она примерила костюм, он сел на нее как влитой, будто шился специально на нее. А когда Кристина двигалась, голубые и серебристые пайетки впрямь создавали эффект движущейся воды. Пожалуй, действительно идеальный выбор для огненного номера: вода и пламя – что может быть ярче и контрастнее? Кристина поймала себя на мысли, что с нетерпением ждет, когда ее увидит Фьор, и предвкушала его реакцию.

– Сама грим накладывала? – поинтересовался Дэнни.

– Э-э… да, – ответила Кристина, не понимая, что скрывается за этим вопросом. Грим получился хорошо или, напротив, с ним что-то не так?

Поскольку Кристина раньше не выступала, собственных красок у нее не было, и доставшееся ей трюмо с зеркалом с голливудской подсветкой пустовало. Но сегодня грим ей понадобился, и Риона одолжила свой.

– Пока ты не придумала себе лицо, – подсказала она, увидев, что Кристина в задумчивости пялится на многочисленные палетки и тюбики, – нарисуй что-нибудь нейтральное. Позже ты обязательно поймешь, какое лицо тебе нужно.

Кристина подняла голову и внимательно посмотрела на подругу. Нет, конечно, она и раньше видела ее сценический образ, и не раз, но, видимо, никогда к нему не присматривалась. И только сейчас она впервые обратила внимание на детали: подчеркнуто кукольный, в ярких розовых тонах, макияж, белые квадраты на щеках с черными полосками по краям, которые больше всего напоминали заплатки. То ли они намекали на куклу, сшитую из лоскутков, то ли на раны, которые аккуратно заштопали.

Так и не придумав ничего этакого, сравнимого с необыкновенными макияжами, которыми могли похвастаться практически все артисты «Колизиона», Кристина ограничилась тем, что обвела голубыми кругами глазницы, захватив не только глаза, но и брови, и использовала голубые блестки, чтобы нанести на лоб и щеки что-то вроде капель воды разного размера. Подумав, накрасила губы голубым и решила, что для первого раза этого хватит. Осталось только забрать волосы в тугой пучок. Светлый пепельный цвет идеально сочетался с гримом. Вот только… Кристина оттянула несколько прядей… А почему не видно темных корней? С последней покраски прошло уже много времени, волосы должны были отрасти!

– Слушай, Ри, а в цирке вообще меняются? – спросила Кристина. Вдруг люди, попавшие в цирк, «консервируются»?

– В каком смысле?

– Ну, взрослеют. Стареют…

– Ах, это! Да, меняются, конечно.

Кристина хмыкнула. Она не рассчитывала на вечную жизнь, но другой ответ, по крайней мере, объяснил бы, почему за все то время, что она в «Колизионе», у нее так и не отросли темные корни волос.

– Симпатично, – вернул Кристину в настоящее голос Дэнни. Шут улыбнулся, а потом театрально-зловещим тоном добавил: – Что ж, похоже, скоро я узнаю страшную тайну, которую ты так старательно скрываешь.

– Ты о чем? – испугалась Кристина. Неужели каким-то образом Дэнни узнал, что это она должна быть директором цирка? Но как? Даже в «Колизионе» еще никто не знает – откуда это могло стать известно ему?

– О твоем выступлении, конечно, – ответил Дэнни. – Ты же мне так и не сказала, какой у тебя номер.

– А! – с облегчением выдохнула Кристина и с нервным смешком добавила: – Ну да.

– Ты что, выступаешь сегодня? – бесцеремонно спросил словно из ниоткуда взявшийся Мануэль и продолжил, словно шута рядом и не было: – Ты наконец поняла, что у тебя за дар?

– Ну… – протянула Кристина. – В некотором роде. – Заметила, как удивленно приподнялись брови Дэнни, и кивнула: – Я тебе потом все объясню.

– А могла бы и до начала представления мне рассказать, – почти обиженно заметил Мануэль.

– Просто, понимаешь, все произошло так спонтанно, – начала было Кристина, но ей не пришлось продолжать, потому что рядом с ней появился Фьор.

– Шикарно! – воскликнул он, не заметив напряженной атмосферы, которая почему-то образовалась вокруг Кристины с Мануэлем. – Сэр Стич знает, как подобрать идеальный образ!

– Так она с тобой будет выступать? – грозно нахмурился Мануэль.

– Да, – ответил Фьор и с нарочито наивным удивлением посмотрел на воздушного гимнаста. – А что, какие-то проблемы?

Кристина переводила взгляд с одного на другого, чувствуя себя зрителем драмы, которая обычно разворачивается только на экранах кино. Почему Мануэль так недоволен? Ему не нравится, что она будет выступать, – или то, что она будет выступать с Фьором?

Рядом по-прежнему стоял Дэнни и, похоже, откровенно развлекался, глядя на происходящее. Кристину это почему-то очень разозлило, и в ней мгновенно вскипела так хорошо знакомая ей по прежней жизни волна раздражения, с которым она не умела, а скорее, не хотела бороться.

– Тебе что, нечем заняться? – сердито бросила она шуту. – Или тут происходит что-то особенно забавное?

– Да не то слово! – осклабился Дэнни. –