Жестянка Гобзикова заинтересовала. Он попробовал ее вскрыть, но не получилось — крышка оттягивалась и пружинила. Гобзиков потянул сильнее. Внутри что-то щелкнуло и зашипело, коробка мгновенно стала горячей и задымилась, он уронил ее на пол. Гобзиков понял почти сразу — сработал термический запал. Тот, кто оставил коробку, не хотел, чтобы содержимое досталось случайному человеку. Гобзиков метнулся к полке, схватил какой-то нож, подцепил крышку…

Он не успел.

В коробке хранилась тетрадь, и когда Гобзиков вытряхнул ее на пол, она уже сгорела, рассыпалась черным пеплом. Осталась последняя страница. Вернее, половина страницы. Гобзиков бережно поднял ее с пола пинцетом и прочитал: «…маршрута и сможешь уйти. И получишь все, что захочешь».

Гобзиков перевел это так: «Придерживайся маршрута и сможешь уйти. И получишь все, что захочешь».

Тут Гобзиков подпрыгнул. От предчувствия. Потому что найденные карты явно должны были указывать тот самый «маршрут».

Сначала Гобзиков думал, что речь идет о сокровищах.

Но очень быстро понял, что сокровища тут совсем ни при чем. На картах ничего не указывалось конкретно, а сокровища, какими бы они ни были, всегда обозначались. Либо крестиками, либо точками, либо сердечками. А тут никаких крестиков. Значит, не клад.

Потом Гобзиков стал подозревать, что имеются в виду места посадки НЛО. Однако, вспомнив, когда именно карты были нарисованы, понял, что НЛО пролетают мимо — тогда про тарелки только в Америке слышали.

Больше никаких идей не возникло, но найденное Гобзикова чрезвычайно заинтересовало. Не зря же землемер все это изготовил и хранил? Гобзиков стал изучать карты, перерисовывать их, старался вникнуть в смысл. Копировать и кому-то показывать опасался — ему не хотелось, чтобы кто-то вообще о них знал, кроме него.

Он сравнивал карты, вычерченные неизвестным землемером, с картами настоящими. Сходство обнаруживалось. Некоторые чертежи походили на карту области. Но с серьезными различиями, и понять, что чему соответствует, Гобзиков не мог. Река была похожа. Те же изгибы, те же заливы. А все остальное…

Все остальное — нет.

А самая большая карта вообще ни на что не походила. На ней было изображено неизвестно что. То ли остров, то ли…

Просидев над картами довольно долго, Гобзиков все же понял, что самому ему не разобраться.

Тогда он стал искать старого жильца. Ну, не его, конечно, а информацию о нем и его ребенке. Мальчик должен быть уже взрослым, у него можно попытаться хоть что-то узнать. Но толком ничего разведать так и не удалось. Узнал только, да и то случайно, что фамилия землемера-изобретателя была Холин, а ребенка звали Ваней.

Гобзиков залез в Интернет и выяснил, что Иванов Холиных в нашей стране примерно столько же, сколько Джонов Смитов в Америке. Так что искать что-то по этим данным было совершенно бессмысленно.

На том поиски закончились, и продолжилась жизнь. Его приняли в Лицей им. Салтыкова-Щедрина. Мать была довольна, но Гобзиков считал, что на самом деле стало еще хуже. Хуже, чем в обычной школе. Нет, стены там были вполне нормального цвета, а все остальное…

Хуже и страшнее.

А потом Гобзиков нашел. Вернее, наткнулся. Уже в Лицее.

Он тогда занимался в компьютерном классе… Это был блог какого-то игроманьяка. Гобзиков вылетел на него совершенно случайно: писал реферат по психическим отклонениям, вышел на сайт лудоманов, а там — ссылочка. Гобзиков пошел по ней, сугубо в целях рефератостроения.

Сначала он не понял, вернее, не обратил внимания. Автор блога рассказывал о какой-то легендарной игре. Названия он не знал, но про игру рассказывал подробно: что игра эта сносила неокрепшие крыши юного народонаселения, что ее потом запретили и изъяли всю целиком. Ну и прочие байки, все в том же духе. Гобзиков хотел вставить историю в свой реферат, но тут заметил, что читает только первую страницу, а есть еще вторая и третья. Перешел на вторую страницу, затем на третью.

На третьей Гобзиков окостенел.

Там была карта. Та самая — неизвестного острова. Во всяком случае, чрезвычайно похожая. Он скопировал весь блог, хотел распечатать, но его выгнал Чепрятков.

А на следующий день все лицейские компьютеры подверглись небывалой и разрушительной вирусной атаке, источник которой локализовать не удалось. В результате информация на жестких дисках была повреждена невосполнимо.

И что самое странное — сколько Гобзиков ни пытался найти в Интернете еще хоть что-то о странной игре или той карте, ничего у него не получалось.

Тогда Гобзиков понял, что первый раз в своей жизни наткнулся на что-то интересное и необычное. И еще пришел к выводу, что стоит быть осторожнее. И уж во всяком случае, никому ни о чем не рассказывать.

Во-первых, можно легко сойти за психа. А это очень опасно — раз в дураки зачислят, потом отплеваться будет трудно, а всю жизнь с желтым билетом — невеселая перспектива.

Во-вторых, инцидент с вирусами и компьютерами навел Гобзикова на некие размышления. Что с картами и странными историями не все так просто. А может быть, даже опасно.

Тогда Гобзиков решил, что ни у кого ничего расспрашивать не стоит. Надо подождать. Если уж судьба позаботилась о том, чтобы они переехали в этот город и в эту квартиру, то позаботится и о том, чтобы подкинуть еще какую-нибудь подсказку.

Судьба, однако, не спешила. Гобзиков учился в Лицее. Учился тяжело. Не в смысле, что ему трудно давалась учеба, а в смысле вообще трудно. И еще мать… Она теперь вбивала гвозди почему-то гораздо чаще, чем раньше. Когда стук молотка становился невыносимым, Гобзиков возвращался к картам. И думал, куда они могут привести. Он не очень точно представлял, куда именно, но ему почему-то казалось, что там лучше, чем здесь.

Но ничего не происходило. Ничего. И Гобзиков уже начинал бояться. Поэтому когда Гобзиков встретил Лару…

Нет, сказать, что Гобзиков был удивлен, будет неправильно.

Это было не удивление. Это был свет.

Лара…

Поле кончилось резко и неожиданно, и, будто шагнув навстречу из-под шапки-невидимки, начались холмы.

— Холмистый Край, — пояснила Лара.

Гобзиков подумал, что Холмистый Край на самом деле холмист. Понятно, почему его так называют.

Холмы оказались приблизительно одинаковой высоты и одинаковой формы, похожи на половинки теннисных мячиков, такие же круглые. Словно кто-то мячики разрезал и высыпал сверху на площади, равной европейскому государству средней руки.

В Холмистом Крае Лара никогда не была, но пару раз пролетала мимо, отметив, что местность похожа на пластиковую форму для яиц. Только от горизонта до горизонта. Раньше, по слухам, в Холмистом Крае обитали разные люди, в основном мизантропического склада характера, сейчас же Край был пуст — за четыре дня, пока Лара и Гобзиков пробиралась через ручьи и крутояры, они не встретили никого. Несколько заброшенных хижин, большая землянка, дерево, в котором обнаружилось просторное дупло с натянутым гамаком. И все.