рабынь, которых вы нам, кстати, для этого и продаете, но никогда не заставляем свободных, – напомнил Кудеяр. – Что до меня, то мне приятнее спать с бескорыстными чужестранками, чем с придворными дамами, которые в душе будут плеваться от отвращения, но все равно отдадутся в надежде на статус фаворитки. Кроме того, наложниц я никогда не принуждаю, так как им, в отличие от сенари, могу по-настоящему понравиться после некоторого времени общения. Я, в конце концов, считаюсь уродом только у сенари, по меркам остальных рас я достаточно симпатичный.

– Эээх… – мечтательно вздохнул Дейк. – Хотел бы я жить во дворце и иметь свой гарем!… Вот жизнь бы была, а? Тебе, ушастый, можно только позавидовать!

– У меня нет гарема, так что мне ты можешь не завидовать, – улыбнулся Кудеяр, дернув ушами.

– Как так? Ты же только что говорил о прекрасных наложницах, которые толпами разгуливают в твоей спальне! – воскликнул рыцарь с таким лицом, как будто только что разбили его самую сокровенную мечту.

– Зачем же гарем во дворце? На его содержание траты нужны, а я лучше эти деньги на свою лабораторию пущу… Нет, можно, конечно, и гарем, но я предпочитаю придерживаться принципа моего отца. После того, как понравившаяся мне девушка начинает приедаться, я дарую ей свободу и отправляю обратно на родину, подарив что-нибудь на память.

– Да ты само благородство… – проговорила я.

– Так не один я делаю, это становится нормой на Охмараге, – пожал плечами Кудеяр. – Есть, конечно, те, кто оставляет понравившихся девиц возле себя навсегда, но таких случаев не очень много.

– Да уж… тебя послушать, так вы там все белые зайчики! – заметил рыцарь.

– Не белые и не зайчики, но и не звери, какими вы нас считаете. Сенари, в отличие от людей, никогда не теряют благородства и не опускаются до того, чтобы издеваться над рабами или подчиненными.

– К слову о зверях… – произношу, наблюдая за Чертом, который с хитрым видом потихоньку приближается ко мне. – Ты чего, рыжая морда, из себя строишь?

В ответ конь заржал, показав свои желтые зубы, и подошел вплотную ко мне.

– Ну чего тебе? – недовольно спрашиваю, когда он принялся обнюхивать мое лицо. – Отстань…

Черт перестал нюхать мои волосы и опустил морду к рукам. Его особенно заинтересовала трубка Арланда, которую я все же решила выкурить разочек, пока инквизитор не вернулся.

Уткнувшись левой ноздрей в чашечку, конь блаженно вдохнул, закатив глаза от удовольствия. Потом он открыл глаза, в них блеснула твердая решимость. Черт быстро выхватил у меня трубку зубами и побежал.

– Эй, а ну верни! – возмущаюсь, вскакивая с земли и бросаясь за лошадью. – Стой!

Зажав трубку в зубах, конь тихой рысцой отскакал подальше от меня настолько, насколько позволяла веревка, которой он был привязан к кольям, вбитым в землю.

– Что это она вскочила? – удивленно спросил царевич у Дейка.

– Ха-ха! Ее конь украл у нее трубку! – объяснил ему рыцарь, засмеявшись. – Давай, Бэйр, попробуй его поймать! Повесели нас!

– Помог бы лучше! Вещь дорогая, он ее сейчас поцарапает и испачкает! – кричу в ответ, пытаясь хотя бы подойти к коню.

Поскольку Черт был большим мальчиком, а, кроме того, наглым и упертым, приблизиться к нему, не то, что поймать без его желания, было невозможно: стоило мне сделать один шаг, он тут же отходил на свои два. В итоге мы сначала наматывали круги вокруг костра радиусом равному длине веревки, удерживающий лошадь, а потом я попыталась как-то схитрить, но в итоге мы с ним чуть не затоптали костер.

Все это продолжалось минут пятнадцать под мои крики, недоуменное ржание кобылы рыцаря, которая отпрыгивала от взбесившегося товарища, как от прокаженного, каждый раз, когда тот приближался, и под громкий смех всех трех мужиков, которым, наконец, попалось развлечение получше болтовни о женщинах.

Кончилось все тем, что Черт плюнул обслюнявленную трубку на землю, и, махнув хвост, как ни в чем не бывало пошел спать.

– Гррр!!! Кусок конины! – от несдерживаемой злости рычу и пинаю ногой землю, поднимая в воздух пыль. – Сдам тебя мяснику при первой же возможности!!!

Конь удивленно посмотрел на меня, а потом закрыл глаза.

– Сил моих больше нет! – ругаюсь, поднимая трубку с земли. Она, естественно, была вся в грязи. Отмывать ее от слюней, песка и от мокрой каши из пепла с табаком желательно в теплой воде и с мылом, а такой роскоши я не найду еще три-четыре дня, а, значит, и покурить мне не удастся.

– Подумать только! – воскликнул Дейк, утерев слезы смеха. – Ты могла бегать за ним несколько часов, но он, как воспитанный мужчина, сдался тебе, как только ты начала отставать! Этот конь убивает меня!

– Да, зрелище действительно забавное! – согласился царевич, у которого от смеха уши сами собой растопырились и застыли в таком положении.

– Весело им… вы посмотрите, что он сотворил с трубкой! – демонстрирую им трубку, облепленную песком и мокрым пеплом с табаком. – Что мне теперь с ней делать!?

– Заверни в платок и убери в сумку, потом помоешь, – пожал плечами Кудеяр.

– О, спасибо за подсказку, ваше величество! – раздраженно отвечаю, подходя к своей сумке и доставая оттуда платок.

– А у тебя странный конь, – заметил царевич, подумав.

– Да что ты говоришь? – притворно удивляюсь, возвращаясь к костру. – А я и не заметила!

– Я не о поведении, мало ли, какие у кого мухи в голове… Он вообще странный.

– А чего же в нем странного, помимо тяги к табаку и не по-лошадиному ехидного ржания? – усмехаюсь, прикладываясь к своей фляге. От этих прыжков через костер и игр в догоняйку у меня сильно пересохло в горле.

– Хотя бы цвет. Шерсть полностью рыжая, без каких-либо пятен… не думаю, что такие чистые окрасы вообще бывают, если это не специально выведенная масть. Но твой совершенно не похож на хорошего коня с внушительной родословной, над происхождением которого ни один год трудились коневоды. Твой едва ли не ублюдок, не больше. Так почему же?

– Морковки много ел, – пожимаю плечами.

– Ладно, допустим, – согласился царевич. – Но у него определенные зачатки интеллекта, чувство юмора и, к тому же, абсолютно человеческая наглость! Как ты это объяснишь?

– Он взбесился, – предложил Дейк, посмотрев на спящего коня, который, в отличии от своей подруги, спал исключительно лежа. – Подхватил болезнь нечисти, о которой болтали на Крольчьей ферме!

– Ну а кружево? Бэйр, ты хоть видела кружево того, на ком ездишь?

– Нет.

– А зря, потому что там есть одна очень любопытная деталь… Плетение обыкновенное, какое и должно быть у лошади, но оно несимметричное! Проглядывается явный отросток,