фермы тоже пришлось позвать. От, увы, Елина до гораздо более приятной мне Лукиной. Из ветеринаров я решил пригласить именно её, а не Тупина по трём причинам. Во-первых, хорошо бы она быстрей вникла в дела колхоза, во-вторых, она только из института, не как местные, отучившиеся лет двадцать назад в лучшем случае. У них уже и глаз замылен, да и наша советская наука на месте не стоит, и наверняка Марию научили уже тому, чего остальные не знают. Ну а в-третьих, чего греха таить, должен же хоть кто-то во всей этой шайке-лейке глаз радовать. А то я со всеми этими кадрами уже завою скоро.

В общем, после того, как все собрались, я предложил им пойти на нарушение норм и, при вспашке, не только максимально приблизиться к дороге, но и начать вспахивать неугодья. Конечно, с Елиным я рисковал, но понадеялся, что ему хватило прошлой неудачи, чтобы хоть на время утихомириться со своими кляузами, полностью-то от его писулек я и не рассчитываю избавиться.

С другой стороны, это ведь и ему выгодно, как заведующему молочной фермой, если вопрос с кормами для животных, мы решим в лучшем виде. К тому же, скрыть такие вещи от него всё равно бы не удалось, так что пусть будет соучастником, а уж убедить его, как и остальных, я сумею.

Так и вышло. И после получаса, горячих споров о целесообразности предложенного шага, мы уже ломали копья о том,как лучше распределить посадки.

Мы с агрономом хотели высадить больше кукурузы на хороших землях, ведь это увеличит количество силоса, ну а часть неудобий занять под зерно, а также под люцерну.

В итоге мы не только распланировали всё, но ещё и пришли к тому, что наш зоотехник Гаврилов Антон Иванович съездит в Калугу и договорится там о том, чтобы скупать дешёвую пивную дробину на корма. Может быть, конечно, там уже кто-то и до нас подсуетился, но попробовать стоило.

На том и порешили, а я вдруг осознал, что время то идёт, а дата общего собрания, которое я давно планировал провести, так и не назначена. Что ж, пожалуй, самое время.

На следующий день, ближе к вечеру, Аллочка с помощниками собрала всех работников колхоза на знакомом месте, возле клуба. Драпировку после праздника, решили убрать, так что клуб вернулся к первозданному дряхловатому виду.

— Товарищи, — начал я, после того как все собрались, — вы все знаете, что я здесь недавно, но уже горжусь работой, которую мы вместе проделали. Посевная движется к концу и движется успешно! Надо продолжать в том же духе, товарищи! Ведь выполнение планов — это не только помощь родному коммунистическому государству, но и возможность сделать нашу с вами жизнь лучше.

Я видел на лицах колхозников, что они по-прежнему не сильно то мне и доверяют. А некоторые, например, те пьяницы с полей, и вовсе выглядели хмуро. Однако, были и те, кто слушал меня с явным интересом. Что ж, несмотря на проделанную работу, я пробыл здесь слишком мало, чтобы претендовать на большее. Пока что.

— В нашем с вами колхозе много проблем, и, к сожалению, невозможно решить их все разом. Но мы вполне можем начать с каких-то разумных маленьких улучшений. Например, я не могу пообещать вам построить школу к осени, но вполне могу купить в собственность колхоза новый автобус, в котором дети будут ездить в соседнее село, без необходимости преодолевать зимой несколько километров пешком. А, если уж совсем хорошо будет, то купим ещё и новый грузовик, чтобы вы, товарищи, могли бы на новой технике посещать областной центр, где продавать излишки со своих подсобных хозяйств на рынках.

— Ой да ладно, — раздался голос из толпы, — сколько таких обещанкиных видели уже.

Я сделал знак рукой, дав понять, что ещё не закончил.

— Вот только собрал я вас не за тем, чтобы пообещать золотые горы. Я хочу, чтобы вы уяснили, что всё зависит от нашей с вами работы. Будем выполнять её на совесть, тогда и всё вышесказанное станет возможно. Но это ещё не всё, товарищи! Ведь обозначенная цель может показаться вам далёкой и недостижимой. Но есть и нечто намного более осязаемое, чего мы можем достичь уже сейчас. Именно это предложение я и хочу вынести сегодня на голосование.

Я сделал небольшую паузу и продолжил:

— Я знаю, что многие из вас тяжело и честно работают, в то время как не всё проявляют такое рвение. И я считаю, что нам необходимо поощрить первых и мотивировать остальных тянуться к их уровню.

Убедившись, что все внимательно слушают, я перешёл к сути:

— Согласно моему предложению, каждый из тех, кто своим трудом и достойным поведением не срамит облик советского человека, должен иметь право на выходные! Прошу заметить, только и исключительно те сознательные работники, кто не ленится в свои смены, и не дебоширит в остальное время. Пьянство и прочий разгул поощряться, разумеется, не будут, а наоборот строго наказываться.

— Так, а если я работаю хорошо, то что ж мне и выпить теперь нельзя после тяжёлого трудового дня? — спросил какой-то мужик из толпы, и некоторые его поддержали одобрительными возгласами.

— Можно, мы ж все живые люди, — улыбнулся я, — да и алкоголь у нас в стране не под запретом. Но всё в рамках приличий и в пределах разумного. Выпить стопочку — это не наклюкаться до скотского состояния и дебошей. После такого единственный выходной, который вам положен, это отдых у товарища Огурцова со штрафом на выходе.

После моего ответа, некоторые загрустили, но я видел, что многим моё предложение по душе. А в разговор вклинилась какая-то бабулька лет за пятьдесят, которую я кажется где-то на полях видел. Она начала громко ворчать:

— Чушь какая-то! Жили без ваших выходных и этих самых поощрений и дальше проживём! Моя золовка в Красной Заре и без всяких выходных в ус не дует. Вот Алексеев их председатель, что надо! Навёл порядок!

Признаюсь, я даже опешил. Никак не ожидал, что найдётся кто-то, кому не понравится идея выходных. Про моральный облик спор предполагал, но про выходные…

Однако, вскоре, всё встало на свои места. Прохор Иванов, полевой бригадир, который в первые дни поля мне показывал, с презрением плюнул на землю и резко