Виктор Станиславович не стал пенять бывшей жене на это — он был несказанно рад уже тому, что теперь она не станет ни на что претендовать и они, скорее всего, вообще не будут пересекаться. То, что Альбина захочет тесно общаться с дочерью, никто и в мыслях не держал.

Однако буквально на следующий день после дня рождения Маргариты Альбина собственной персоной предстала пред очами бывшего супруга, причем не нашла ничего лучшего, чем заявиться к нему в контору. Напрасно секретарша убеждала ее, что Виктор Станиславович принимает только по предварительной договоренности, а бесед на личные темы в офисе не ведет вообще, напрасно доказывала, что в настоящий момент директора нет в фирме — Альбину это не останавливало. Заявив, что дождется Конышева, когда бы он ни вернулся, она уселась в приемной, закинув ногу на ногу, и принялась стеклянной пилочкой полировать длинные ногти.

Именно за этим занятием и застал ее Виктор Станиславович, приехавший спустя часа полтора после прихода бывшей жены. Признаться, он был сильно удивлен, увидев ее в собственной приемной, и сразу же сообразил, что ничего хорошего этот визит ему не сулит. Скорее всего, ожидаются какие-то требования, условия и, упаси боже, ультиматумы. Больше всего Виктор Станиславович опасался, что Альбина может закатить истерику — она была склонна к демонстративным выходкам, и поскорее провел ее в свой кабинет, плотно закрыв дверь.

Альбина бросила несколько дежурных фраз насчет того, как здоровье и жизнь вообще, колко отметила, что в возрасте Виктора Станиславовича следует уделять больше внимания своей физической форме, рассеянно выслушала его вежливые, но холодные ответы, и перешла от слов к делу.

— Мне нужны деньги, Виктор, — без обиняков заявила она.

— Прекрасно тебя понимаю, — кивнул Конышев. — Мне тоже…

— Я считаю, что в этом вопросе мне должен помочь ты! — слегка повысила голос Альбина.

— И на чем же основывается твое мнение? — сдержав усмешку, уточнил бывший муж.

— Ну, мы, вообще-то, не чужие люди… — привела Альбина лучший, как ей казалось, аргумент, но он тут же был прерван сухим смешком — Конышев все-таки не сдержался.

— Вот тут, думаю, ты ошибаешься, — покачал он головой. — Кто мы друг другу? Ты замужняя дама, и, полагаю, это забота именно твоего мужа — обеспечивать тебя деньгами.

— Я считаю, что нам нужно продлить наш контракт касательно Маргариты, — прямо заявила Альбина о своих желаниях.

Конышев закатил глаза и вздохнул.

— Мы это уже обсуждали задолго до сегодняшнего дня, — напомнил он. — Я и так достаточно сделал для тебя за эти годы. Хватит спекулировать Маргаритой и своими якобы материнскими чувствами. В это не верит никто, включая саму Маргариту.

Мыслительный процесс у Альбины занял очень мало времени, однако выражение лица с напряженно сдвинутыми бровями выдавало всю его интенсивность.

— То есть денег ты мне не дашь, — сообразила она.

— Очень правильный вывод, — кивнул Конышев. — Не люблю тратить их впустую.

— Но Маргарита — моя дочь! Не только твоя, но и моя! — взвилась Альбина.

— И ты полагаешь, что я должен платить тебе за это? — съязвил Конышев, который обычно не был склонен к иронии, но сегодня едкие замечания так и лезли из него.

— Я… Я могу забрать ее к себе! — с жаром принялась высказывать Альбина версию, спонтанно, видимо, возникшую в ее голове. — И я давно собиралась это сделать, но все не было подходящего момента. Теперь, как мне кажется, он наступил. Она уже вполне взрослая, и мы с ней могли бы стать отличными подругами — ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Когда она была маленькой, мне было трудно с ней. Ты ее знаешь, она очень упряма и своенравна, к ней невозможно было найти подход. Сейчас же все пойдет по-другому. Маргарита будет жить у меня, ну а ты, как любящий отец, уж помоги нам немного. Я считаю, это справедливо, и прошу тебя понять. Я прошу о помощи, понимаешь? — Альбина старалась говорить как можно убедительнее, заглядывая Виктору Станиславовичу в лицо, которое хранило невозмутимое выражение.

Однако в душе Конышев был сильно задет и даже разозлен наглостью бывшей супруги. Честно говоря, он не предполагал, что у нее хватит нахальства обращаться к нему с подобным требованием, да еще приводить столь хлипкие и лживые доводы.

— Хватит! — резко прервал он разглагольствования Альбины о том, как прекрасно они заживут втроем. — Ты сама понимаешь, что несешь бред! Если бы ты действительно хотела подружиться с Маргаритой, то сделала бы это восемь лет назад! И вообще, хочу тебе заметить, что с детьми надо не дружить, а воспитывать их! И потом, ты что, сама веришь в то, что Маргарита пойдет к тебе? Ты отлично знаешь, что этого не будет! И это правильно!

— Но она моя дочь! — продолжала твердить Альбина, как заклинание.

Конышеву оставалось лишь сокрушенно вздохнуть. Он даже достал из ящика стола пачку сигарет и закурил, хотя обычно делал это только в ситуации сильного стресса и то не в помещении. Сделав несколько длинных затяжек, Виктор Станиславович почувствовал, что понемногу успокаивается. Ему хотелось поскорее прекратить этот бесполезный и неприятный разговор.

— Достаточно! — произнес он, стряхивая пепел в коробку из-под нового wi-fi-роутера. — Говорить не о чем. Я все тебе изложил еще несколько лет назад, и изложил внятно. Я вообще мог тебе ничего не платить все эти годы! И делал это лишь для того, чтобы ты не трепала нервы ни мне, ни Маргарите!

— Витя! — Альбина тоже поднялась со стула и сложила руки на груди. Тон ее голоса стал мягким и просительным. — Ну давай поговорим как близкие люди. У меня действительно сейчас трудный период. Я нуждаюсь в поддержке, в том числе и твоей. Я знаю, как ты любишь Маргариту, и не хочу лишать тебя общения с ней. Давай сделаем так: продлим наш контракт еще немного. Ну… года на два… на три…

— Ни на час! — резко оборвал ее Конышев. — Это уже похоже на шантаж! Тебе все равно не удастся лишить меня дочери — теперь уже нет! Она взрослый человек, так что не пытайся меня запугивать тем, что убедишь ее уйти от меня. Она хоть и бывает порой опрометчива, все-таки любит меня и понимает, сколько я для нее сделал. И сделаю впредь!

— Но я…

— Молчи! — перебил попытавшуюся что-то возразить Альбину Конышев. — Я и так знаю все, что ты скажешь. Мне неинтересны твои бредни. И не трать время — ты меня не уговоришь!

Он демонстративно отвернулся к окну, давая понять, что разговор закончен. Альбина некоторое время постояла в молчании, а потом вдруг медленно произнесла:

— Хорошо… Ты сам это выбрал. Видит бог — я не хотела ничего плохого. Хотела разрешить вопрос миром, но раз не получается… Мне придется на это пойти!

— Что ты там несешь? — поморщившись, повернулся к ней Виктор Станиславович. — Ты о чем вообще?

— Я запомню то, как ты поступил со мной! — продолжала Альбина. — И отплачу тебе тем же! Ты лишил меня дочери — я тоже лишу тебя самого дорогого!