Я уселся за стол, налил в чистый стакан апельсинового сока из высокого бумажного пакета, с наслаждением выпил, покатав на языке мелкие кусочки апельсиновой цедры. Прохладный сок промочил пересохшее горло – хорошо! Цапнул бутерброд с колбасой из вчерашних, откусил, откинулся на спинку стула – и это хорошо! Когда ты жив, а весь мир вокруг тебя мертв, начинаешь ценить эти маленькие радости – вкус апельсинового сока, соленость копченой колбасы, ощущение гладкой полированной столешницы под твоими ладонями. Говорят, что живому все хорошо. Только мертвому плохо. Нет, не согласен – живому не все хорошо. Но… нужно ценить те маленькие радости, которые дает тебе жизнь. Ведь могло бы быть и хуже!

И тут со стороны ворот раздался грохот – будто кто-то бил ногой в стальной их каркас. Похоже, у нас гости.

– Миш, посмотришь, кто там? – спросил я, поднимаясь с места. – Мить, а мы на второй этаж. Пулемет свой прихвати. Я снайперку возьму. Нет, лучше я на самый верх пойду, оттуда видно лучше, а ты – на второй этаж. Давайте, парни! И осторожнее!

28 июня, день.

Глад

Глад без замаха резко ударил прикладом карабина в правый бок, парень, не ожидавший нападения, вскрикнул, задохнулся, замер – причудливо изогнувшись, пытаясь поймать открытым ртом глоток сладкого июньского воздуха. Ему это сразу не удалось – затошнило, и на мостовую выплеснулась порция блевотины, окрашенной кровью. Кровь не из внутренностей, из разбитой губы – треснула, когда Глад ткнул парня стволом «тигра» в голову.

– Ну, что? Кто еще хочет демократии? – усмехаясь, спросил Глад, оглядывая замолкшую толпу. Их было не очень много – человек пятнадцать. Среди них – пять девиц. Девиц Глад решил брать в бригаду на общих основаниях – почему бы и нет? Если жить по понятиям, так не обязательно все девки на свете только лишь подстилки для козырных пацанов! Были же на самом деле всякие там Соньки Золотые Ручки!

Кстати, первая, кого он нашел после позорного бегства с Горы, была именно девка – красивая, рослая, сисястая! Когда Глад стал обходить дома в окрестностях Набережной, она открыла дверь квартиры и вышла к нему навстречу. После короткого и откровенного разговора Глад и Ольга пришли к соглашению: они будут вместе устраивать свою жизнь, максимально осложняя жизнь тем, кто им не нравится. А не нравились Оле все, кто не хотел ей подчиняться, все, кто имел свое мнение, отличное от ее. И вообще – все козлы, и только она во всем белом – принцесса. Фактически они с Гладом были очень похожи – своим отношением к жизни, своей злобой и своей жестокостью. Ольга, как и Глад, терпеть не могла своих родителей, считая их полными лохами, неспособными дать ей тот уровень жизни, которого она была достойна. И потому, когда в мире случилось то, что случилось, – Оля даже обрадовалась. Вот теперь она развернется! Вот теперь настало ее время!

Как оказалось, кроме гонора и нахрапа, в новом мире нужно было иметь еще кое-что, например, оружие, которого у Оли не было. И что самое прискорбное – добыть она его не могла.

А вот у Глада оно было. Много! И сам Глад ее вполне устраивал. Он был неглуп, удачлив, обладал способностью выживать – что еще нужно настоящей властительнице? Да, именно властительнице, в подчинении которой скоро окажутся десятки, сотни, а то и тысячи подданных! Которые станут работать для удовлетворения потребностей их королевы!

Родители Ольги были мелкими предпринимателями: небольшой продуктовый магазин, несколько мест на рынках с оптовой продажей круп и муки позволяли жить в общем-то безбедно, но не так, чтобы дочь легко могла себе купить айфон последней модификации, как только он появлялся в салонах связи. Да и кроссовки за сорок пять тысяч ей купить не могли – ходила, как лохушка, в китайских говноступах. А куда деваться? Босиком-то не пойдешь! Приходится таскаться, как нищебродка, в китайском ширпотребе.

Как они так быстро сумели договориться – ауешник и озлобленная на весь мир пятнадцатилетняя красотка, – этого не понимали ни Глад, ни Оля. Что-то вроде мгновенно проскочившей искры. А почему бы и нет? Человек – существо стайное. Никогда он не жил в одиночку – всегда община, всегда род. И подобное тянется к подобному…

В общем, они поговорили, обсудили происходящее, и теперь были вместе – Ольга отдала первенство Гладу, Глад же предоставлял ей делать все, что она хочет, под его присмотром, конечно. И до тех пор, пока не будет намека на то, что Ольга покушается на его власть. Тут Глад был бы абсолютно безжалостен, как и любой другой вожак стаи. Вожак должен быть только один! И тот, кто метит на его место, должен умереть!

– Здесь главный – я! И хозяин – я! Вы или подчиняетесь моим правилам, или же будете – как он!

Глад указал на корчившегося на полу паренька и легонько кивнул Ольге. Та подобрала с земли брошенную Гладом бейсбольную биту, перебросила ее из руки в руку и по дуге обошла жертву, испуганно косившуюся на нее. Потом коротко замахнулась и обрушила полированную палку тяжелого дерева на голень парня.

В воздухе отчетливо прозвучал хруст – будто кто-то сломал сухую ветку. Парень вскрикнул, задохнулся, пытаясь всосать в себя воздух, и тут же получил удар по колену, и с такой силой, что кости разбитой коленной чашечки прорвали легкую ткань брюк и вылезли наружу.

Глад непроизвольно облизнул губы и почувствовал, как напрягся член. Хороша! Ох хороша девка! И в постели хороша – никаких запретов, никакой брезгливости или отказов, делай что хочешь! И сейчас порадовала!

Оказалось, что наблюдать за тем, как она казнит какого-нибудь недоумка, решившего пойти против Глада, удовольствие едва ли не большее, чем делать это самому.

Удары сыпались один за другим – хруст, хлюпанье, хрип… парнишка уже ничего не мог сказать, с разбитой челюстью не скажешь. И с разбитой головой – тоже.

В задних рядах кто-то начал громко, натужно блевать, и Глад усмехнулся:

– Что, не нравится? Следующий, кто поднимет голос против меня, сдохнет еще страшнее! Я распорю ему живот, вытяну кишку и буду наматывать ее на палку! А потом прибью эту палку к дереву! Верите?

Они верили. Он видел по взглядам. Верили и боялись. Это было и хорошо, и плохо. Прежняя кодла не отличалась великим умом, но парни служили Гладу не только потому, что его боялись. Они верили, что Глад знает, что делать, верили, что он устроит их жизнь так, как они могут только мечтать. А потому – слушались беспрекословно. И он не боялся дать им в руки оружие. А эти? Где гарантия, что не выстрелят в спину? Из всех он мог доверять только Ольге, да и то… с осторожностью. По большому счету никому не надо доверять – здоровая паранойя не помешает диктатору, не собирающемуся раньше времени отправиться в мир иной. Надо подозревать всех, всех без исключения, и только тогда, возможно, останешься жить.

Но и без подчиненных нельзя. В одиночку не выживешь. Случись какая-то заварушка – кто будет воевать? Кто станет защищать своего господина?

– Хватит, Олюнчик! – почти ласково бросил Глад, разглядывая забрызганную кровью тяжело дышащую девчонку. Ее белый топик пропитался кровью, ветерок с Волги холодил грудь, и крупные соски вызывающе торчали вперед, так и напрашиваясь на щипок. Гладу очень захотелось секса. Прямо сейчас, прямо здесь! Чтобы Ольга встала на колени в луже крови! И чтобы все смотрели, как они это делают!