Томсон сидел на полу винтолета, свесив одну ногу наружу, спиной навалившись на косяк дверцы. Он водил из стороны в сторону широким раструбом своего огнемета, иногда нажимая на спусковой крючок.

Сверху ему было хорошо видно, что происходило под изуродованным куполом. Да и беречь этот купол теперь не имело смысла. Он стрелял прямо через прозрачный пластик. «Перевертыши», так их называли на Паломнике, каким-то образом чувствовали появление человека и теперь лезли во все щели жилого помещения. Обычно они настигали жертву в прыжке, хотя у них не было ног. Когда передняя часть перевертыша касалась жертвы, он как бы выворачивался наизнанку, плотно облегая добычу всей своей внутренней поверхностью, и начинал переваривать. Чтобы настичь новую жертву, ему не нужно было выворачиваться. Теперь внутренней поверхностью становилась та, которая только что была внешней.

– Пьер! Не отходи далеко! – крикнул Томсон. – Я задержу их только минут на пять. Больше не смогу. Ты слышишь меня?

Готье молча обходил пустые комнаты, двигаясь механически, точно робот.

– Ты слышишь меня? – снова крикнул Сэмюель в перерыве между выстрелами. Твари уже лезли со всех сторон, а угол обзора оставлял желать лучшего. «Как, черт побери, они нас чувствуют?»

Пьер махнул рукой, что означало: слышу. Он шел, весь превратившись в зрение, боясь упустить из виду любую маломальскую деталь, которая смогла бы пролить свет на произошедшую здесь недавно катастрофу. Саваж нещадно палил его своими лучами, гарь от горящего пластика ела глаза и забивала дыхание, пот крупными каплями стекал на лицо и за шиворот. Но он всего этого не чувствовал.

Вдруг его сердце бешено заколотилось. Одна из комнат была пуста. Совершенно пуста. В стене, которая выходила наружу, рядом с проломом он заметил несколько оплавленных отверстий. Кто-то здесь стрелял из плазменной винтовки. А сам пролом был сделан выстрелом из огнемета.

– Пьер, пора! – крикнул Томсон. – Их слишком много! Цепляйся за пояс!

Готье оглянулся. Да, далеко он забрался. Голос Томсона еле пробивался через шум винтов «Шмеля». Неуклюжие на вид перевертыши приближались стремительными скачками. Он послал струю огня вперед и давил на спусковой крючок до тех пор, пока не кончилась воспламеняющаяся жидкость. Тогда он бросил бесполезный огнемети, прикрывая глаза ладонью от нестерпимого жара, бросился назад по еще охваченному пламенем коридору. Он рисковал. Если хотя бы малая часть воспламеняющейся жидкости не успела вступить в реакцию с атмосферой Паломника, то попав на ботинки или одежду, превратила бы его в пылающий факел. Но и промедление было равносильно самоубийству.

Слава богу, обошлось! Пробежав метров сто по коридору, Пьер свернул налево и выскочил как раз к тому месту, где зиял пролом в куполе из защитного прозрачного пластика. Еще несколько шагов, и он вцепился в спасительный пояс.

Томсон, не выпуская из рук огнемета, поднял винтолет метров на пять над куполом и только тогда втащил Готье в кабину. Он ничего ему не сказал и ни о чем его не спросил. Пусть Пьер сам решит, когда им возвращаться. Может быть, он захочет спуститься еще раз…

– Они защищались, – сказал Пьер, тяжело дыша. Его волосы были опалены и торчали как выжженная солома, а лицо и весь комбинезон почернели от копоти. – Они даже выбрали правильное расположение для своих плазмовиков и огнеметов. – В его голосе не чувствовалось тоски и горя. Только констатация фактов.

– Да. Они не могли сдаться просто так. – По кабине расползался едкий и удушливый запах горелой плоти. Томсон включил систему кондиционирования кабины, стремясь избавиться от тошнотворного запаха. Пьер этого даже не заметил.

– Сэм, кто-то из них должен быть жив. – Твердо произнес Готье. Томсон про себя с облегчением отметил, что у друга исчезли из голоса истерические нотки. – Они отбивались у входа на лестницу из комнаты Мак-Кинли. Я видел пробоины, которые оставили их плазмовики. Кто-то, один или двое, защищали вход, а другие уходили. Куда они могли уйти из этого купола?

У Томсона тоже появилась надежда. Он хорошо знал всех этих людей. Аннет была дружна с женой Джеральда Ли. И они часто устраивали совместные пивные вечеринки. Может быть, Пьер и прав.

– Надо еще раз внимательно осмотреть базу сверху, – принял решение Сэмюель.

Винтолет начал медленно перемещаться между изуродованными куполами, где не так давно кипела жизнь. Сейчас там тоже кипела жизнь, но совсем другая, смертельно опасная для людей.

– Понимаешь, Сэм, там в одной комнате ничего нет. Пусто. Ни дивана, ни кресел, ни столиков, ни вещей. Там нет ни одного обломка. В других же перевернуто все вверх дном. Но и в комнате Евы нет ее одежды. Куда это все могло исчезнуть? На первом этаже должны быть склады продовольствия и воды, автомат-кафе. Жаль, что я не успел посмотреть, что делается там. Глаза Пьера горели лихорадочным огнем. Томсон хорошо его понимал. У друга теплилась надежда. Да что там говорить – он ей одной сейчас только и жил. Однако тот был прав, не узнав, что случилось с людьми, улетать они не имели права.

«Шмель» медленно кружил над территорией второй базы. Томсон на всякий случай проверил, работает ли автоматическая запись. Все было в порядке-внешние камеры фиксировали весь их полет, начиная со взлета с Центральной. Возможно, все эти данные могут им пригодится впоследствии. Вид, открывшийся их взору, был ужасающим. Установки запрета сорвало с фундаментов. Одна валялась, разбитая вдребезги, метрах в пятидесяти. Второй вообще не было видно. Теперь стало понятно, почему свамп прорвался на базу. Купола жилого корпуса, рабочего, корпуса связи и взлетной площадки островками выделялись на фоне грязно-зеленых шевелящихся и ползающих растений Паломника. Эта планета снова захватила отвоеванные у нее владения. Два винтолета с искореженными винтами и расколотые надвое валялись недалеко от взлетной площадки. Томсон снизился почти вплотную к чуть расступившимся ползунам. За эти несколько дней здесь все так заросло, словно и никогда не было по-другому. Через передний прозрачный колпак одного из винтолетов на них уставились глазницы человеческого черепа.

Готье в ярости схватил огнемет Томсона и начал поливать мгновенно сгорающие отростки ползунов. Но отовсюду на это место лезли другие, и казалось, им не будет конца.

– Бесполезно, Пьер, – сказал Сэмюель, положив руку ему на плечо, а другой мягко отбирая огнемет. – У этих безмозглых созданий нет и зачатка разума, одни жрательные инстинкты. Они все равно этого не поймут.

Готье безропотно отдал огнемет Сэмюелю. Тот был прав на все сто, но сейчас Пьера переполняли два чувства – ненависть и отчаяние, и он ничего не мог с этим поделать.

– Кто это мог быть? – спросил Томсон, второй раз облетая разбитый винто лет.

– Они все могли водить винтолеты, – Пьер отвел взгляд от обглоданных останков человека – все, кроме Евы…

– Значит, одного мы уже не найдем…

– Это Юргенс. – после продолжительной паузы глухим голосом произнес Готье. – Он был пилотом.