Ему было двадцать семь лет. Высокий, красивый мужчина в великолепно сшитой серой полевой форме. Форма эта особенно привела в восхищение Радла. На фуражке кокарда СС «мертвая голова», на воротнике — три леопарда. На левом рукаве под орлом — щит с британским флагом, на черных с серебром обшлагах готическим шрифтом было написано: «Britisches Freikorps».[3]

— Очень мило, — сказал Девлин, но так тихо, что услышал только Радл.

Гиммлер представил их:

— Унтерштурмфюрер Престон — полковник Радл из абвера и господин Девлин. Вы познакомитесь с той ролью, которую каждый из этих джентльменов играет в нашем деле, по документам, данным вам несколько раньше.

Престон в пол-оборота к Радлу наклонил голову и щелкнул каблуками. Очень официально, очень по-военному, как актер, играющий в пьесе прусского офицера.

— Так, — сказал Гиммлер. — У вас была полная возможность обдумать предстоящее дело. Вы понимаете, что от вас требуется?

Престон осторожно спросил:

— Я правильно понял, что полковник Радл ищет добровольцев?

Немецкий его был хороший, хотя и слышался небольшой акцент.

Гиммлер снял пенсне, слегка потер указательным пальцем переносицу и снова тщательно надел его. Это был невероятно зловещий жест. Голос Гиммлера, когда он заговорил, напоминал шуршание сухих листьев на ветру:

— Что именно хотите вы сказать, унтерштурмфюрер?

— Просто я в затруднении. Как известно рейхсфюреру, членам Британского свободного корпуса было гарантировано, что они никогда не будут использованы в военных действиях против Англии и короны и не будут поддерживать какие-либо действия, причиняющие ущерб интересам английского народа.

Радл сказал:

— Господин рейхсфюрер, может, этот джентльмен с большим удовольствием послужит на Восточном фронте? В южной группе под командованием фельдмаршала фон Манштейна. Масса возможностей отличиться для тех, кто жаждет настоящих боев.

Престон понял, что совершил грубейшую ошибку, и попытался объясниться:

— Уверяю вас, господин рейхсфюрер, что…

Гиммлер перебил его:

— Вы говорите о добровольности там, где я вижу только акт священного долга. Возможность послужить фюреру и рейху.

Престон щелкнул каблуками и вытянулся по стойке «смирно». Это было отличное представление, и Девлину оно доставило большое удовольствие.

— Конечно, господин рейхсфюрер. Это моя единственная цель.

— Я ведь прав, вы принесли соответствующую присягу? Священную присягу?

— Да, господин рейхсфюрер.

— Тогда говорить больше не о чем. С этого момента считайте себя под командованием полковника Радла.

— Как прикажете, господин рейхсфюрер.

— Полковник Радл, мне хотелось бы поговорить с вами наедине. — Гиммлер посмотрел на Девлина: — Господин Девлин, не будете ли вы так добры подождать в приемной с унтерштурмфюрером Престоном?

Престон четко салютовал:

— Хайль Гитлер! — повернулся на каблуках с таким искусством, что не посрамил бы и гренадера и вышел. За ним вышел Девлин, закрыв за собой дверь.

Россмана нигде не было видно. Престон яростно пнул кресло и бросил фуражку на стол. Он побледнел от гнева, и когда доставал серебряный портсигар и сигарету, руки его слегка дрожали.

Девлин подошел, взял сигарету, прежде чем Престон захлопнул портсигар, и ухмыльнулся:

— Ей-богу, старый педераст взял тебя за яйца.

Он говорил по-английски, и Престон, свирепо уставившись на него, ответил на том же языке:

— Что вы хотите сказать, черт побери?

— Послушай, сынок, — сказал Девлин. — Я слышал о таких, как ты, — легион Святого Георга, Британский свободный корпус. Как они тебя купили? Неограниченная выпивка и столько женщин, на сколько тебя хватит, если, конечно, будешь не слишком разборчив? Теперь за все надо платить.

Со своих шести футов одного дюйма роста Престон с некоторым презрением смотрел на ирландца. Левая ноздря его раздулась:

— О боже, с какими людьми приходится иметь дело, да еще, судя по запаху, прямо с болота. А теперь, будь умником, уходи и постарайся где-нибудь в другом месте разыгрывать противного ирландишку, а то мне придется тебя выпороть.

Девлин, не прекращая курить, поддал ему точно под коленную чашечку.

* * *

В кабинете Радл только что кончил докладывать о ходе дела.

— Отлично, — сказал Гиммлер, — ирландец едет в воскресенье?

— Самолетом «дорнье» с базы люфтваффе Лавилл около Бреста. Курс на северо-запад приведет его в Ирландию, минуя Англию. На высоте в основном двадцати пяти тысяч футов, я думаю, неприятностей не будет.

— А ирландские ВВС?

— Какие ВВС?

— Ясно, — Гиммлер закрыл папку. — Кажется, дело наконец сдвинулось. Я вами очень доволен, Радл. Держите меня в курсе.

Он взял ручку, дав понять, что разговор закончен, но Радл сказал:

— Есть еще одно дело.

Гиммлер поднял голову:

— Что?

— Генерал-майор Штайнер.

Гиммлер положил перо:

— А что с ним?

Радл не знал, как сказать, но ему необходимо было упомянуть об этом деле, выполнить свой долг перед Штайнером. На самом деле, если вдуматься, его самого удивляло, насколько сильно он хотел выполнить свое обещание.

— Рейхсфюрер сам предложил мне объяснить полковнику Штайнеру, что его поведение во время этого задания может сильно повлиять на дело его отца.

— Так, — сказал Гиммлер спокойно. — В чем же проблема?

— Я обещал полковнику Штайнеру, господин рейхсфюрер, — запинаясь, сказал Радл. — Уверил его, что… что…

— Никто вам этого не поручал, — сказал Гиммлер. — Тем не менее, при нынешних обстоятельствах вы можете уверить Штайнера от моего имени. — Он снова взялся за перо. — Можете идти и велите Престону остаться. Я хочу с ним поговорить. Он явится к вам завтра.

Когда Радл вышел в приемную, Девлин стоял у окна, вглядываясь в щелочку между шторами. Престон сидел в кресле.

— Льет как из ведра, — весело сказал Девлин. — Может, это помешает английским самолетам для разнообразия. Идем?

Радл кивнул и сказал Престону:

— Вы останьтесь, вы ему нужны. И не приходите завтра в штаб абвера. Я с вами свяжусь.

Престон вскочил на ноги, весь — выправка, рука вскинута:

— Очень хорошо, господин полковник. Хайль Гитлер!

Радл и Девлин направились к двери, и когда они выходили, ирландец, подняв большой палец, приветливо улыбнулся: