Кирьян невольно посмотрел в сторону сцены. Рядом со сценой сидел Ермола Рязанский. Когда-то он ходил в подельниках Кирьяна, но пару месяцев назад куда-то исчез. Думали, что его замели чекисты, а он, оказывается, в ресторанах гуляет…

А может, и вправду чекисты замели?..

Вынув несколько крупных ассигнаций, Кирьян протянул их официанту.

— Возьми, Леонид.

— Спасибо, я это не из-за денег, — смутившись, сказал тот. — Просто хотел помочь…

— Не дури, — сжал его руку жиган. — Кирьян добро помнит.

Поблагодарив, официант тотчас удалился. Фартовый перевел взгляд на девушку. Интересно, слышала она их разговор или нет? Скорее всего нет — слишком громко играет оркестр.

Барышня вдруг посмотрела на часы.

— Знаете, я уже давно сижу здесь, мне пора идти. Спасибо за шампанское, приятно было познакомиться… Матвей.

— Мария, я не позволю вам добираться домой одной, — почти возмутился Кирьян. — Москву захлестнул бандитизм, эти жиганы такая мерзкая публика!

Пожав плечами, дама поднялась.

— Ну, если вам будет так угодно.

Направляясь к выходу, Кирьян замечал взгляды, брошенные в их сторону, — боязливые, затравленные. И злая улыбка невольно тронула его тонкие красивые губы. Бойтесь, господа нэпманы, сегодня я не при делах, но вот завтра ваш черед!

Пролетка Гурьяна стояла на прежнем месте. Людей более преданных, чем кучера, найти очень сложно, особенно если платить им звонкой монетой. А ведь уже должен был уехать! Что-то этот Гурьян прилип к нему… Надо присмотреться.

— Пожалте, барин, — пригласил Гурьян, стараясь не смотреть на спутницу Кирьяна. — Мигом доставлю.

Кучер старательно делал вид, что они повстречались впервые. Работа с жиганами его многому научила. Но и сам он не был беззубым простофилей, как это могло показаться на первый взгляд. Однажды, находясь во хмелю, он проговорился о том, что как-то свез трех охмелевших нэпманов к озеру, где, придушив, обобрал их до исподнего, после чего зашвырнул трупы в воду, привязав к ногам по тяжелому камню. Ох не прост был этот кряжистый, крепкий мужик.

— Так куда мы едем?

Будто бы нечаянно Кирьян коснулся ее талии. Барышня сделала вид, что ничего не произошло, а это означало, что на одно касание они стали ближе.

— Так, значит, уже «мы»?

— Ведь вы же не захотите, чтобы я бежал вслед за экипажем?

Женщина мелко рассмеялась, показав ровный ряд зубов.

— Не хочу.

— Смелее, сударыня, — поторопил Кирьян.

— На Большую Полянку.

— Это я мигом! — пообещал кучер, щелкнув кнутом. — Пошла, родимая!

Экипаж проезжал мимо тихих, безлюдных переулков. Мелькали особняки, тенистые дворы, темные подворотни. В прежние времена здесь проживало сытое купечество, а нынче эти места облюбовала новая власть.

— Дальше куда, сударыня? — спросил кучер, обернувшись.

— Поезжайте до конца, а там повернете направо перед тополем.

Экипаж въехал в чистый, ухоженный двор. Было заметно, что порядок здесь ценят и поддерживают. Небольшие деревянные сарайчики лепились бочком друг к другу. На дверях увесистые замки. «Интересно, какое такое добро можно прятать за этими дверями? — невольно улыбнулся Кирьян. — Разве что пару охапок дров на зиму».

— Тпру! — натянул поводья кучер. — Приехали, господа!

Сунув руку в карман, Кирьян вытащил несколько сотенных и весело распорядился:

— Выпей, братец, в свое удовольствие.

Кучер взял деньги и обрадованно протянул:

— Да тут не только на выпить, барин, тут еще и на закусить найдется. Благодарствую, — наклонил он кудлатую голову.

Подхватив Марию под руку, Кирьян повел ее в сторону подъезда.

— Здесь темно, — робея, сказала женщина.

Она локотком прижалась к нему, вызвав в его душе прилив восторга. «Ну, право, как мальчишка», — невольно укорил себя Кирьян.

— Я с тобой, — уверенно взял ее под руку Кирьян.

Он почувствовал волнение, такое бывает всегда в предчувствии любовной игры с новой, незнакомой женщиной. Нечто подобное он испытывал в юности… Но сейчас было как-то иначе — перед ним была сильная женщина, которая не уступала ему в характере, и Кирьяну хотелось верить, в страсти.

— Здесь крутая лестница, будьте осторожнее.

— Нечасто обо мне заботится женщина. Тем более такая красивая… Оказывается, это приятно.

— Матвей, дальше идти не надо. — Мария слегка придержала его за рукав. — Это моя дверь. Обожди секунду, сейчас я открою.

Достав из сумочки связку ключей, она открыла дверь. Прошли в коридор. Кирьян с улыбкой подумал о том, что впервые вошел в купеческий дом гостем. Прежде как-то все с фомкой наперевес.

Все особнячки, расположенные близ Пыжевского переулка, походили друг на друга фасадами, решетками, небольшими садиками, окружающими их, и даже внутренним убранством и расположением комнат. Курахин без труда мог сказать, где находится гостиная, спальня, кухня…

— Света нет, авария на линии, — безрадостно объявила Мария.

Еще один волнующий момент. Кирьян сглотнул подступивший к горлу ком.

— Ничего… Я тебя и так найду. Ты вкусно пахнешь.

— А я и не играю в прятки, — Кирьян почувствовал у самого лица ее горячее дыхание.

Протянув руки, он нащупал тонкие плечи, разжигая в себе желание, провел ладонями по тонким рукам, слегка стиснув их, а потом неторопливо коснулся пальцами груди.

Женщина слегка запрокинула голову. Ее дыхание сбилось, тело вздрогнуло.

— Боже, — прошептала она.

Руки Кирьяна скользнули чуть ниже, отыскали талию, и, не встретив со стороны Марии возражения, он притянул ее к себе.

— Потерпи, малышка.

Он начал осторожно раздевать ее.

— Ты торопишься, нам следовало бы обождать.

— Не могу. Это выше моих сил.

Подхватив женщину на руки, Кирьян понес ее в глубину комнаты.

— Там кровать, — приподняла голову Мария.

Через окна сочился серебряный лунный свет. Кровать стояла у стены, покрытая пестрым, цветастым покрывалом. Кирьян был уверен, что им не будет тесно вдвоем на этом ложе.

Вору полагается спать чутко, мгновенно просыпаться от малейшего шороха. Но в объятиях Марии Кирьян вдруг почувствовал, что у него напрочь атрофировались все рефлексы. Он не спал, а просто умер на определенное время и воскрес только тогда, когда яркий свет ударил в его глаза.

На фоне окна с распахнутыми шторами он увидел темный силуэт и даже не сразу сообразил, что это была Мария. В красной косынке и кожаной куртке, она выглядела чужой, как далекая галактика. Трудно было поверить, что каких-то несколько часов кряду он шептал на ухо ей всякое, от чего даже марухи испытывали неловкость, а она всего лишь заливалась тонким смехом.