— И вы выйдете за меня замуж?

— Выйду.

Во взгляде Джейн мелькнула неуверенность.

— Но вот только мой дядя… Что, если он не даст согласия?

— Даст, поверьте мне, даст, — горячо прошептал сэр Орландо. — Я сумею донести до его понимания, что так будет и для него лучше.

Изумруд глаз Джейн засветился еще ярче. Трелони был несказанно рад одержанной им только что победе, но вместе с ней пришло и опасение, причину которого он так и не мог объяснить.

— Вы позор нашей гильдии, мастер Риджуэй! — бранился Томас Калвли, глава цеха цирюльников и лекарей. — Позор! Вы слышите — позор! Если бы все зависело от меня, я лишил бы вас цехового членства. Вы не только обесчестили дочь одного из наших цеховых товарищей, но и отказываетесь взять несчастную девушку в жены.

Калвли расхаживал по лечебнице Алена, топоча словно разъяренный буйвол, и вещал во весь голос, давая выход гневу.

— Мастер Лэкстон на следующем собрании ассистентов подаст на вас жалобу, — уничтожающим тоном продолжал Калвли. — И пусть сегодня вас пока что не изгоняют из гильдии, тем не менее вас ждет внушительный штраф, уж можете мне поверить.

Ален не прерывал тираду. С тех пор как около ста лет назад цирюльники и костоправы объединились в гильдию, цирюльникам было запрещено оказывать медицинскую помощь. И многие из них завидовали хирургам, ибо одними лишь кровопусканиями сыт не будешь и семейство не прокормишь. А нынешний глава цеха Калвли был именно цирюльником и использовал редкую возможность потаскать за вихры ненавистного костоправа.

Когда наконец Томас Калвли выпустил пар и, бросив на прощание еще пару угроз, убрался, Ален вздохнул с облегчением. Однако продлилось это недолго. Не успело миновать и двух часов, как Ален удостоился визита церковного настоятеля прихода Сент-Фейт, к которому принадлежал. Мастер Лэкстон, судя по всему, использовал все средства давления на непокорного коллегу по цеху.

— Строго говоря, мне надлежало давно разыскать вас и наставить на путь истинный, мастер Риджуэй, — строгим тоном заговорил настоятель. — Вот уже на протяжении нескольких лет вы не посещаете церковную службу, не говоря уж о принятии святого причастия согласно ритуалу англиканской церкви. Мне лишь остается предположить, что вы решили вернуться к прежней религии.

Так вот откуда ветер дует, вдруг осенило Алена. Теперь, чтобы загнать его в угол, в ход пошла религия!

— Вам известно, что мой долг — сообщить епископу о вашем непосещении церковной службы. Согласно указу о церковном единообразии 1559 года, любое непосещение церковной службы в праздничные либо выходные дни наказывается штрафом в размере одного шиллинга. На вас может быть наложен штраф в размере двадцати фунтов в месяц в случае, если вы и впредь будете отказываться принимать участие в англиканской церковной службе.

— Вы шутите! — в отчаянии воскликнул Ален. — Откуда мне взять такие деньги? Мне и за два месяца их не заработать.

— Ничего страшного — вы холостяк, и вам не нужно много на житье, сэр, — напомнил ему церковный настоятель.

— Не важно, мне необходимо вносить арендную плату за дом.

— К тому же для вас одного этот дом все равно великоват. Но если вы женитесь и обзаведетесь детьми, дело другое. Не в интересах епархии изгонять знающего и толкового ремесленника и разрушать жизнь его и его семьи, пусть даже еретика, не важно. Это было бы лишней головной болью для нас. Так что подумайте, мастер Риджуэй, крепко подумайте! Решение зависит от вас и только от вас.

Неприступный вид церковного настоятеля окончательно убедил Алена, что это не пустые угрозы. Иными словами, либо женись, либо ты отказник и мы отлучаем тебя от церкви. В последнем случае исключалась возможность даже обжаловать их действия в суде. Да, положеньице! Разве у него оставался хоть какой-то выход? Когда настоятель ушел, Ален шлепнулся на стул и в отчаянии схватился за голову.

— Прекратите же наконец упрямиться точно осел, — раздался строгий голос у Алена за спиной.

Риджуэй испуганно повернулся и увидел Иеремию. Он даже не слышал, как иезуит вошел.

— Ну, теперь ваша очередь мучить меня, — бросил он.

— Я слишком долго молчал, — не меняя тона, продолжал Иеремия. — И все ради нашей с вами дружбы. И еще оттого, что надеялся, что вы все-таки одумаетесь. Но теперь я говорю вам — не как исповедник, нет, а как друг, — на вас лежит ответственность за судьбу этой девушки и ребенка, которого она ждет. Ваш долг — жениться на ней.

— Есть и другие возможности…

— Их нет, Ален, поймите же меня наконец! — резко возразил Иеремия. — И как можно быть настолько себялюбивым?! Подумали бы о бедной девушке.

Лекарь обиженно опустил голову.

— Вам легко говорить, — пробурчал он. — А между прочим, следовало бы понять и меня. Если бы вас кто-нибудь попытался женить, вы бы чувствовали то же самое.

Фраза Риджуэя не на шутку разозлила пастора, тем более что она соответствовала истине.

— Это не одно и то же, — заявил он.

— Ну почему же? — возмутился Ален. — В моем положении все средства хороши, чтобы избежать этого брака. Да и вы, как мне сдается, как и я, не созданы для брака.

— В противоположность вам я не бегаю за каждой юбкой! — выкрикнул взбешенный Иеремия. — Вы по собственной милости оказались в таком положении. Я не раз и не два предупреждал вас изменить образ жизни, но вы и слушать меня не желали. И вот теперь добились своего — вам предстоит за все ответить. Смиритесь с этим наконец. Вы сами виноваты во всем, глупец вы этакий, что позволили вашей похоти решать за вас!

— Да катитесь вы к дьяволу! — вскричал Ален и бросился вон в сад, лежащий за домом.

Схватив топор, он, словно обезумев, принялся колоть дрова, чтобы хоть как-то унять бушевавшую злобу.

Отведенные лекарю Риджуэю на раздумье дни мало-помалу истекали. Вечером мастер Лэкстон снова появился у него в лечебнице с требованием взять в жены свою забеременевшую дочь.

— Прежде чем вы дадите ответ, — с угрозой произнес Лэкстон, — подумайте хорошенько. Если вы и впредь будете отказываться и вилять, я медлить не стану. Пожалуюсь на вас мировому судье за развратные действия и внебрачного ребенка. Вы отлично понимаете, что вам это с рук не сойдет. Вас проведут по городу как самого последнего преступника. А потом усадят куда полагается.

Ален побледнел как смерть.

— Ничего вы этим не добьетесь, — выдавил он. — Подобные наказания в нынешние времена не в ходу в Лондоне. К тому же и вашей дочери не удастся выйти сухой из воды. А уж это вам совсем некстати.

— Положение Энн избавит ее от суда. А вот вы, напротив…

— Вы никогда на это не пойдете!

— Может, поспорим? — издевательски осведомился Лэкстон.