— А вам неизвестно, чего именно он хотел от нее?

— Как что? Роды принять.

— Вы не ошибаетесь, мадам?

— Да нет, я сама все слышала, — заверила иезуита Элизабет. — Правда, этот человек просил, чтобы она вошла к ним в дом незаметно. Наверняка они хотели тайно все обтяпать.

— А вам, случайно, не известно имя женщины, которой Маргарет должна была помочь разрешиться от бремени? — с надеждой спросил Иеремия.

— Нет, насколько мне помнится, имени он не называл.

— Этот человек был молодой или постарше?

— Не старый еще.

— Он назвал себя?

— Кажется, да. Постойте, постойте…

— Может, Джеймс?

— Нет, мне кажется, Дэвид.

Сделав удивленное лицо, Иеремия ничего не сказал.

Значит, молодой Дрейпер лгал. Роды имели место. Но какова судьба матери и ребенка? Впрочем, это был уже хоть какой-то след.

— То есть как это вы не ходите в церковь? — возмутилась Элизабет.

Был воскресный день, и Энн вместе с тетушкой, переодевшись в праздничные платья и аккуратно спрятав волосы под белоснежными чепцами, собрались на церковную службу. Даже Ален сменил обычную грубую одежду на красивый камзол и черные бриджи. Впрочем, как он объявил, к великому удивлению Энн и Элизабет, в церковь он не собирался.

— Значит, верно, что про вас говорят, сэр. Вы на самом деле цепляетесь за эту отжившую религию, — неодобрительно высказалась Элизабет.

— Да, — коротко бросил в ответ Ален.

Когда он смотрел вслед уходившим женщинам, в нем шевельнулось смутное предчувствие грядущих бед.

Постепенно стали появляться первые прихожане-католики, желавшие исповедаться перед мессой. Ален всех их знал, как и они его. Пока Иеремия выслушивал исповеди у себя в комнате, а Кит занимался приготовлениями к мессе, Ален оставался у дверей проследить, чтобы в лечебницу не проникли посторонние — шпики например. Хотя, откровенно говоря, особой нужды в столь строгих мерах предосторожности не было, ибо весь гнев короны был сосредоточен ныне на баптистах и квакерах, а католикам было даровано нечто вроде передышки.

Когда собрались все прихожане, желавшие принять участие в тайной мессе, Ален также направился наверх, в комнату своего друга. Иеремия успел надеть сутану, а стол, служивший ему письменным, при помощи скудных средств преобразился в алтарь, как это повелось у пасторов в Англии вот уже добрых сто лет. На столешнице расстелили скатерть под гостии, поверх положили так называемый алтарный камень с пятью крестами. Он был невелик, спокойно помещался в большом кармане, и разъезжий пастор, где бы он ни оказывался, в считанные минуты мог соорудить все необходимое для отправления католических ритуалов.

По завершении мессы прихожане так же незаметно покинули лечебницу, как и появились. Ален у дверей распростился с собратьями по вере. Почти все уже успели уйти, когда вернулись Энн и Элизабет. Присутствие незнакомцев сразу же возбудило подозрение любопытной тетушки, и она потащила за собой Энн в комнату Иеремии на втором этаже. Иезуита застали в белом католическом облачении, да еще вдобавок складывавшим в сундук «скарб Антихриста» — подсвечники, потир, блюдце для гостий. Ален, следовавший за женщинами по пятам, довольно невежливо оттеснил их в соседнюю комнату и захлопнул дверь.

— Так ваш друг и правда римско-католический пастор! — недоверчиво воскликнула Элизабет.

— Правда, — только и ответил Ален. Ему с самого начала было ясно, что тайну Иеремии никак не утаить от этих двух проныр — супруги и ее тетушки.

— Вы… Вы в своем уме? — пробормотала явно сбитая с толку Элизабет. — Вы знаете, что полагается за укрывательство католических пасторов у себя в доме? Смертная казнь! Вы играете со смертью!

— Этот позорный закон давным-давно не применяют, — хладнокровно возразил Ален.

— Нет, вы и вправду не в своем уме.

— Это уж мое дело.

— Теперь не только ваше. Кроме того, что вы себя подвергаете риску, так еще ставите под угрозу жизнь жены. Не забывайте этого, сэр.

С этими словами Элизабет повернулась и направилась в кухню. Энн, которая никак не участвовала в споре, молча последовала за ней.

Ален глубоко вздохнул. Он понимал, что неприятностей не избежать, стоило двум женщинам узнать, что у него проживает католик, да еще пастор. С тяжелым сердцем он отворил дверь комнаты Иеремии, чтобы обсудить с ним случившееся.

Два дня спустя Иеремия сидел за книгами по медицине, вдруг распахнулась дверь, и на пороге иезуит увидел Энн.

— Входите, мадам, — вежливо пригласил он, хотя по недовольной физиономии вмиг определил, что предстоящий разговор ничего хорошего ему не сулит. — Чем могу служить?

Долгим неподвижным взглядом Элизабет посмотрела на него и сказала:

— Тем, что как можно скорее уберетесь из этого дома.

Иеремия ожидал всего, чего угодно, только не этого, и не нашелся даже что ответить. Не успел он и рта раскрыть, как Энн продолжила:

— Вы католический пастор и по закону нашего короля — государственный преступник, который находится в Англии не законно. Каждому, кто предоставляет кров таким, как вы, грозит смертная казнь. Ради моего мужа прошу вас подыскать себе другое жилье.

— А вам не кажется, что это решать все-таки Алену? — стараясь сохранять спокойствие, возразил Иеремия.

— Мой муж — человек легкомысленный, который подвергает опасности и себя, и свою семью, — ответила на это Энн. — И мой долг жены уберечь его от глупостей.

— Вы сами до этого додумались или тетушка помогла?

— Не оскорбляйте мою тетю. Она богобоязненная женщина и никогда не станет впутываться ни в какие суеверия. А вы посланник Антихриста, который отвращает моего мужа от истинной веры. Вы угроза для него и для всей семьи. А я не хочу жить в вечном страхе, постоянно ждать, что в один прекрасный день сюда явятся сыщики, уведут Алена и бросят в застенки, а может, и вообще сделают меня вдовой. Вы что же, считаете, что такого быть не может?

Иеремия как раз считал, что вполне может, посему промолчал.

— Наверное, не мне это решать, а моему мужу, — невозмутимо продолжала Энн. — Я ему не указ. А вот вас я могу заставить убраться отсюда подобру-поздорову.

Иеремия, уловив намек, недоверчиво посмотрел на нее.

— Если вы не съедете, я тут же сообщу в муниципалитет, и вас силой выселят.

Какое-то время оба молчали. Иеремия будто онемел. Он пытался разобраться, что это — пустые угрозы или вполне серьезное предупреждение, но чутье подсказывало ему, что эта особа не остановится ни перед чем в стремлении защитить свой очаг. Да еще при такой советчице, как тетушка Элизабет.

— Я ничего против вас не имею, сэр, — уже гораздо мягче произнесла Энн. — Но хочу, чтобы вы уехали отсюда и оставили в покое моего мужа, чтобы он смог стать на верный путь.