— Но если дело не в Вильхельме, то в чём? — перебил Хельмут, беря жену за руки. Та пожала плечами:

— Она не сказала.

— А ты спросила?

— Да. А, и она рада, что ты заметил.

Что ж, значит, его прекрасный план провалился — Софии Хельга не сказала и, видимо, не скажет. Придётся узнавать всё самому. Но не сейчас: уже поздно, да и заявляться к сестре после того, как пропустил ужин, было чревато. Если утром случится чудо и Хельга встанет раньше Софии, то он с ней поговорит. А если нет… если нет, то у них всё равно будет ещё много времени.

— Ты всё равно молодец, радость моя. — Хельмут улыбнулся, проводя рукой по щеке Софии.

Хандра Хельги невольно распространилась на Хельмута, и он лёг спать в скверном расположении духа. И даже когда София, как всегда, прильнув к его плечу, осторожно поцеловала его в щёку, он почти не отреагировал.

— Хельмут, — протянула жена, и её рука скользнула вниз, застыв в полсантиметре от шнуровки брэ, — а тебе не кажется, что наследник Штольца просто обязан быть зачат именно в Штольце?

— Непременно. — Хельмут чуял улыбку в её голосе и тоже попытался улыбнуться, хоть это далось ему с трудом. — Но не сейчас, ладно?

Повисла долгая пауза, он даже не слышал дыхания Софии. Это было непривычно для них обоих. Даже в дороге, даже в небольших комнатах постоялых дворов и на скрипучих кроватях в бедных башнях он часто брал её — главное, чтобы рядом не находился Роэль. Надежда зачать ребёнка их не покидала, а о взаимном влечении и неиссякаемой страсти и речи не шло. Но сейчас у Хельмута попросту не было настроения, из-за чего всё возбуждение пропало, и он очень сомневался, что Софии удастся это исправить.

— Ну ладно, — наконец отозвалась она.

— Моя хорошая, ты только не обижайся.

— Да что ты, всё в порядке, — улыбнулась София.

Несмотря на это, уснула она, не выпуская его из объятий.

А вот Хельмут в ту ночь спал ужасно. У его чувств была одна особенность: к ночи они всегда обострялись и становились донельзя навязчивыми. В конце концов его начала терзать мысль, что виновником удручённого настроения Хельги является он сам. Ну правда — хуже брата только поискать… Пропадал где-то больше года, не писал писем, не позвал на свадьбу… А когда она сама приехала — встретил неласково, времени с ней проводил мало… А потом — ещё почти полгода отсутствия дома. Может, она теперь ему не рада вовсе? Может, не стоило ему приезжать?

Почти под утро ему приснилась битва, унесшая жизнь Вильхельма. Хельмут уже плохо помнил, что чувствовал в тот момент, но сейчас, во сне, он отчетливо осознавал близость смерти. Смерть то и дело пролетала над его головой стрелами-птицами, пролетала со свистом, оставляя после себя холодный след. А теперь она летела прямо ему в лицо — и смотрела ему в глаза своими пустыми глазницами. В голове пронеслась мимолётная мысль: «Надеюсь, мучиться буду недолго…» Но стрела в него так и не попала. Вместо этого он услышал сдавленный вскрик Вильхельма — как он, чёрт возьми, здесь оказался?

Хельмут почувствовал, что пальцы ослабевают и меч выпадает из рук… Все звуки для него смешались в один, совершенно нестерпимый, раздирающий на части. Эта стрела предназначалась ему. Так почему же, Господи Боже, почему она в итоге попала в Вильхельма?

Хельмут распахнул глаза. Всё та же спальня, в которую уже прокрались первые лучи рассвета. Всё та же София, спокойно спящая на его плече. Это просто сон. Да, когда-то он был явью, но сейчас, спустя годы, память многое исказила. На самом деле всё было несколько иначе, но Хельмут предпочёл об этом не думать. Пусть в его воспоминаниях — и как будто тогда, в давней реальности, — всё будет именно так, как в сегодняшнем сне.

Утро уверенно вступало в свои права. За окном тихо и медленно падал снег. Осторожно, чтобы не разбудить жену, Хельмут поднялся, легко поцеловал её в лоб, быстро оделся и вышел.

* * *

Лёгкий ветерок покачивал покрытые снегом деревья, и маленькие хрустальные снежинки вальсировали в прохладном свежем воздухе. Большинство тропинок в саду не были протоптаны, но снега навалило немного, и он приятно хрустел под ногами. Хельга сидела на скамейке под укрытой снегом старой яблоней. Снежинки путались в её покрытых вейлом кудрях, напоминающих осенние листья, чуть припорошенные первым снегом.

— Доброе утро, — сказал Хельмут, не решаясь подойти ближе. Сестра была погружена в свои мысли и не обратила на него внимания, хотя явно заметила, что он здесь.

— Значит, ты считаешь вполне разумным, — отозвалась Хельга, не поздоровавшись в ответ, — подослать ко мне ничего не подозревающую Софию с расспросами только потому, что тебе показалось, что со мной что-то не так?

Хельмут вздрогнул — не на такой отклик он надеялся.

— Нет, я, конечно, рада, что ты заметил. — Хельга горько усмехнулась, так и не взглянув на брата. — Никогда ещё ты не был столь внимательным, это семейная жизнь тебя таким сделала?

Хельмут не отвечал, судорожно пытаясь придумать оправдание. Да, он предполагал, что Хельга обидится, но всё же таких прямых, ядовитых упрёков не ожидал. В голове отчего-то зазвучал голос Кристины, сообщивший ему невиданную новость: «Болван ты, Хельмут. Полный болван».

— Прости, — наконец выдохнул он, и его слова в воздухе превратились в облачко пара. Утро было холодным, а он успел лишь набросить плащ поверх камзола и надеть на голову охотничью шляпку[17].— И прости, что заставил тебя снова вспомнить о…

Хельга прикрыла глаза, улыбнувшись, и медленно встала. Она смотрела на него снизу вверх, но Хельмут всё равно почувствовал себя по-настоящему ничтожным.

— Ладно, на первый раз прощаю, — произнесла сестра, и оба они прекрасно понимали, что это был вовсе не первый раз. — Ты тоже прости, он ведь был твоим другом…

Тогда Хельмут обнял её, уткнувшись лицом в пахнущие лавандой волосы, и девушка рассмеялась. Ему показалось, что смех этот был каким-то притворным, но он быстро прогнал эту мысль.

— Но София передала, что дело не в…

— Да, я не соврала, — сказала Хельга, отстранившись.

— Может, расскажешь?

— Ну, если для тебя это правда важно… — Она убрала за ухо одну из прядей и аккуратно, чтобы не сбить вейл, набросила капюшон серого мехового плаща.

— Важно, — кивнул Хельмут. — И, если ты забыла, я всегда всем с тобой делился и делюсь.

— Ну, тогда я тебя за язык не тянула…

Он взглянул на