Дальше он рассказал все, как и было. Только одно он намеренно скрыл, что не Далсаев это был. Филипп помнил, что привидение говорило о другом человеке.

Далсаев искренне рыдал:

— Пьян был, но никаких бочек не носил и друга своего не поджигал!

— У вас был для этого повод, время подходящее, — возражал судья, — поэтому сложно исключить вашу причастность к преступлению и, подчеркну, — злостному преступлению. А если бы в результате пожара погибла беременная женщина, которая вообще не причастна к вашей ссоре с Емельяном Сваром?

Далсаев посмотрел на Диану, и такое сочувствие и неподдельная горечь были в его глазах, что Диана почувствовала дурноту.

Много сторонников было у Емельяна и Филиппа, но не больше, чем у Далсаева. Родственники и друзья его не верили в то, что Валентин Иванович мог такое совершить. Свидетели с двух сторон пытались высказать свои версии происшедшего. Но главным в этом деле, конечно, был Филипп. Благодаря доброй расположенности к нему губернатора, он был уверен, что ему поверят больше. Так и случилось.

Далсаева обвинили и в тот же день посадили в тюрьму, запретив родственникам даже попрощаться с ним. Единственное, что оставило после суда неприятный осадок, это разговор с младшим братом Валентина Ивановича — Виктором.

— Этого я не забуду вам обоим! — прошипел он. — Я отомщу за своего брата!

Губернатор тоже присутствовал на суде и там же пообещал Емельяну помочь отстроить новый дом. Филипп в глазах союзников Сварова стал еще авторитетнее, а губернаторское покровительство делало его недосягаемым.

Только они вышли из зала суда, Филипп почувствовал дурноту. Будто тело его свинцом налилось, а боль от руки, на которой кольцо дедово носил, по всему телу разлилась. Народ шумно выходил из здания и окружал Филиппа, Диану и Емельяна.

— Боже мой! — Филипп схватился за руку и упал. Дальше он ничего не помнил. Очнулся он уже дома и, открыв глаза, увидел склонившуюся над ним Диану.

— Как ты? — тихо спросила она. — Врач сказал, что утомился ты, вот и упал.

— Возможно, — тихо сказал он. Но чувствовал, что это не от утомления. Он вдруг вспомнил, что однажды с ним такое было. Но вот когда и при каких обстоятельствах — из памяти ушло. Через час ему стало уже лучше, он вовсю помогал Емельяну собирать оставшееся добро для переезда в другой дом. Дело решилось быстро — губернатор посодействовал тому, чтобы в городе подыскали для погорельцев подходящее жилье. Дом был не так хорош, как прежние хоромы Емельяна, но все же просторен, светел и уютен.

Хотел было Филипп в связи с этими обстоятельствами уйти от доброго деда Емельяна, но ему это не удалось. В слезы старик ударился, умоляя остаться с ним, не покидать в одиночестве. Сил не было смотреть на это, и Диана уговорила Филиппа остаться.

— Мне все равно скоро одной оставаться. Ты, вон, на войну собрался, а мне с дедом Емелей хоть не страшно будет, — она не смотрела на мужа, а вышивала рушник. Ее страшила предстоящая разлука, но она понимала, что иначе муж поступить не мог.

— Не моя это воля. Россия в опасности, неужели хочешь ты, чтобы немцы или другие иноземцы селились тут да правила нам свои диктовали? — он сел перед ней и пытался успокоить. Слезы уже давно катились из глаз молодой жены, и остановить их она не имела сил.

1 августа 1914 года Россия вступила в войну.

Поздним вечером приехал Олег Полоз с девушкой.

— Я не мог уговорить Ольгу ехать с нами! В городе небезопасно, но она отказалась наотрез, так как ждет своего Максима! — сообщил Олег.

И тут на вопросы родных о девушке он ответил:

— Ее родственников убили, Софья чудом избежала этой участи. Поэтому нам пришлось скрыться. Вы примете ее?

— А почему только ее? — спросили хором Емельян и Филипп.

— На послезавтра назначен сбор, я ухожу на войну, а она остается совсем одна. Когда я вернусь, мы поженимся.

— Батюшки мои! Ну конечно, конечно! Я ведь только рад, а ты как, Диночка? — обратился он, заранее зная, что ответит Диана.

— Мне это только в радость, поверьте, — она встала и, подойдя к Софье, обняла ее и усадила на оттоманку. — Я буду относиться к тебе с таким же уважением и любовью, как и к Олегу.

— Спасибо, я тоже, — девушка бросила кроткий взгляд на всех и остановила свои зеленые глаза на Филиппе. Тот, откинувшись на стуле, внимательно разглядывал девушку. Было в ней что-то таинственное. Это и заинтересовало Филиппа, потому и взгляд его был острее остальных.

В те же дни вышел императорский указ о всеобщей мобилизации. Создавался Земской союз, его целью было оказывать помощь правительству в организации снабжения русской армии продовольствием и прочими необходимыми вещами. В обеспечении русских солдат теперь было заинтересовано все общество — и дворяне, и простой народ. Война сплотила людей.

И Олег Полоз, и Филипп Одинцов попали в Первую армию Северо-Западного фронта под командованием Я.Г. Жилинского.

Так начался знаменитый поход на Восточную Пруссию.

* * *

…Осень пришла с холодными дождями и пронизывающими ветрами. Емельян и женщины старались лишний раз не выходить из дому. Софья была кроткой и тихой девушкой. Емельян и Диана по-доброму иногда посмеивались над ней, говоря:

— Ты у нас словно тень, не слышно, порой не видно. Смотри, забудем про тебя когда-нибудь.

Она только улыбалась и отмалчивалась. Вскоре заметили домашние, что Софья беременна, и Диана запретила ей что-либо делать по дому, хотя и сама уже на днях должна была родить.

— Не запрещайте мне, у меня никогда не было своего дома, так позвольте мне здесь немного почувствовать себя хозяйкой, — просила Софья. Диане не хватило мужества отказать ей. Только наказала ей не переутомляться. Спрашивать же ее о чем-то было бесполезно. Сколько раз она пыталась разговорить девушку, расспросить ее о семье, но все заканчивалось скупыми фразами, из которых трудно было что-либо узнать, и Диана отступилась.

— Не говорит, значит, не знает или не хочет вспоминать, — делилась она с Емельяном, и тот по-стариковски покачал головой в знак согласия.

— Что-то ты, дедушка, в последние дни мрачен стал. Неужель гложет тебя какая-то печаль? — спросила Диана.

— Нет, нет, доченька, не печалься обо мне. Ты о дитяти думай, а я что? — он тяжело встал и, пожелав всем доброй ночи, пошел спать.

Как мог он признаться Диане в том, что даже для него явилось потрясением. Вчера пришло письмо от тетки Филиппа — Глаши Полоз. На смертном одре женщина решила открыть Филиппу тайну его матери.

«Не знаю, застану ли вас, сыночки мои, Олег с Филиппом, а, может, вы давно уже врага бьете? Но что бы ни случилось, меня не вините. Мать твоя, Филипп, просила, чтобы перед смертью я рассказала тебе правду об отце твоем. Не буду обо всем писать: что да как получилось. Об одном прошу: не вини никого, ни мать, ни отца. Она ведь завидной невестою считалась — и красива, и богата, а влюбилась в ученого, да не совсем честного человека Ивана Плетнева. Я знаю, что тебе уже довелось встретиться с ним в Екатеринбурге и даже вылечить его сына, то бишь, своего брата. Не знаю, что тебя еще связывает с этим человеком, мое дело предупредить тебя. Сейчас он, может, изменился, ведь у него и власть, и жизнь не такая, как у нас. Об одном просила мать твоя — не торопись с выводами и не теряй головы. Помирись с отцом своим, мало ли что было в молодости! Тебе не судить, а жизнь свою налаживать надо, чтобы и детей, и семью свою от таких, как Мишка Петров да Богун этот, сберегать! Думай сам и решай сам!