Когда зазвонил телефон, Майк быстро поднес его к уху.

— Камеры тебя засекли, все в порядке, — затараторила Милая. — У тебя есть пара минут, чтобы найти координаты на завтра.

— Где их искать? — Нолан огляделся. — Как это выглядит? Это конверт, надпись? Кто-то должен подойти и сказать?

— Я не знаю, Майки. Но координаты должны быть на виду. Присмотрись внимательнее, ты должен заметить.

Его взгляд заметался по стенам с вывесками, рекламным постерам, надписям на кузовах машин.

— Ну? — поторопила его собеседница. — Есть что-нибудь?

— Пока ничего.

— Смотри внимательнее, Майки. Тебя уже обнаружили, нужно убираться оттуда как можно быстрее. Что ты видишь? Описывай все!

— Баннеры на храме — «Всем добро пожаловать», офисные помещения в аренду, реклама какой-то фирмы на автомобиле, — начал перечислять Нолан.

— Все это не то. — Девушка явно нервничала. — Ищи другое!

— Два туриста стоят в паре метров от меня, рассматривают карту, — продолжил Майк. — Бомж возле мусорного бака сидит, просит милостыню…

— Погоди, а что там с туристами? Можешь глянуть на их карту? Вдруг там отмечено что-то?

— Только что посмотрел, — отозвался Майк, огибая идущих навстречу пешеходов. — Ничего там не отмечено.

— Так, погоди, — прервала его Милая. — Ты сказал бомж? Полиция обычно гонит оттуда попрошаек. У него там есть какая-то табличка?

— Уже проверяю. — Майк быстро пересек улицу, приближаясь к бородатому бездомному. Тот сидел на тротуаре, сложив по-турецки ноги и держа перед грудью картонку с надписью.

— Есть! Здесь какие-то цифры, похоже на широту и долготу! — Нолан щелкнул камерой телефона, фотографируя изображение.

— А теперь беги, Майки! Не дай им поймать себя.

Солнце слепило глаза. Нолан накинул на голову капюшон худи и бодро зашагал к улице Франклин. Вряд ли кто-то рискнет напасть на него в многолюдном центре. Повсюду полно зевак и копов. На месте преследователей он бы постарался увязаться за целью, не выдавая своего присутствия. Он бы действовал осторожно и наверняка. Даже если у тебя полные карманы денег, убийство при свидетелях не сойдет тебе с рук. Сейчас ему нужно оставаться в центре, смешаться с толпой. Те, кто следит за ним, будут вынуждены держаться поблизости, чтобы не потерять его. При должной наблюдательности будет нетрудно выявить хвост.

Он брел в тени высотных новостроек, возведенных рядом со старыми зданиями, и смешение стилей и эпох воспринималось как нечто естественное, гармоничное. Зеркальные грани небоскребов отражали потертую лепнину столетних строений по соседству; на широких уличных плазмах крутились ролики, а рядом, за зеленой натянутой сеткой, рабочие реставрировали архитектурное сооружение начала прошлого века с вычурными часами на башне… Возможно, при других обстоятельствах Бостон понравился бы Майку. Было в этом городе что-то особенное, благородное.

Нолан остановился на перекрестке и вместе с толпой горожан двинулся на зеленый сигнал светофора. Сбоку в шею ужалило какое-то насекомое. Майк инстинктивно провел по шее ладонью и спустя секунду с недоумением крутил в пальцах крошечный дротик.

— Что за… — Он не смог закончить фразу — язык онемел, прилип к небу. Тело стало ватным, колени подогнулись, и он рухнул посредине дороги, лицом в ярко-синее небо — оно дрожало, качалось, как корабельный пол. Сперва слух улавливал чьи-то крики и вопли; кто-то теребил его за локоть и заглядывал в неподвижные, широко распахнутые глаза. Издалека доносился вой сирены парамедиков. Его переложили на что-то твердое и теплое, вздернули в воздух. Синее небо сменилось на низкий белый потолок, а затем сознание померкло.

Хлесткий удар обжег щеку.

Еще один.

Колючая волна вспыхнула на правой скуле и перекатилась к подбородку.

— Давай же!

Третья пощечина сделала боль реальной, осязаемой и выдернула Майка из полузабытья.

— Очнулся?

Первое, что увидел Нолан, открыв глаза, была склонившаяся над ним голова. Лысый блестящий череп, живые, близко посаженные глаза, крупный мясистый нос на обрюзгшем лице.

— Хороший мальчик. — Капризный рот с тонкой верхней губой искривился в усмешке и отстранился.

Нолан медленно повернул голову — занемевшая шея двигалась с трудом — и поморгал, фокусируя зрение. Серые, грязные стены, неяркое освещение.

— Где я?

— На пути в иной мир, — прозвучал ласковый голос.

Майк скосил глаза на стоявшего у стены человека. Тот изучал его с нескрываемым любопытством, почти удовольствием, с каким разглядывают прелестного щенка в зоомагазине. Весь его облик производил впечатление какой-то чрезмерности, нарочитого преувеличения. Он напоминал вкрадчивого злодея из комиксов, кого-то вроде Уилсона Фиска из истории про Сорвиголову — только менее толстого и более улыбчивого.

Нолан попробовал сесть, но понял, что не может пошевелиться — пластиковые стяжки на запястьях и лодыжках надежно удерживали его. Он лежал, прикованный к больничной койке, но находился явно не в больнице. Помещение напоминало подвал в заброшенном здании — ни тебе окон, ни красивой побелки. Наверху дрожала люминесцентная лампа, пахло пылью и спиртом. Пока он находился без сознания, с него сняли куртку и толстовку — те валялись в углу — из одежды оставили только брюки и кроссовки.

— Я никогда не понимал желания этих дуболомов поскорее разделаться с жертвой, — доверительно произнес мужчина, продолжая сверлить пленника внимательным взглядом. — Им чужда эстетика. Они не понимают элементарной вещи: в том, чтобы быстро убить, нет искусства. Искусство в том, чтобы не убивать как можно дольше. Заставить прочувствовать процесс от и до, проникнуться им в полной мере.

— Твою мать, мужик, это что, филиал сумасшедшего дома? — сыронизировал Майк, пытаясь не выдать внутреннего волнения. Он пока еще не разобрался в ситуации, но то, что успел понять, не оставляло радужных надежд.

Фиск улыбнулся и вместо ответа позвал в приоткрытую дверь:

— Рэнди, завози.

Спустя секунду молодой парень в хирургических перчатках вкатил в помещение портативный блок с монитором и установил его рядом с койкой. Какое-то время Нолан молча наблюдал, как тот подсоединяет к его телу датчики и провода, затем перевел взгляд на лысого.

На сей раз Фиск не проигнорировал его немой вопрос:

— Аппарат будет отслеживать показания твоего организма. Ты сможешь наблюдать, как умираешь.

Парень в перчатках достал шприц и сделал Нолану инъекцию в плечо.

— В течение суток тебе будут вводить микродозы инсулина, — с видимым удовольствием объяснил Фиск. — Через несколько часов начнут покалывать конечности и ускорится сердцебиение, появится слабость и тошнота. Постепенно уровень глюкозы в крови понизится до критической отметки, начнутся головокружение и галлюцинации. Далее последуют обморок, кома и смерть.