мы можем совершенно спокойно отправиться на разведку. Только я возьму крест — он мое оружие, потому что животное гораздо опаснее теперь, чем при встрече в джунглях.

Елецкий достал из шкафа резную шкатулку, а из нее вынул довольно большой крест, в середине которого была вделана чаша, сиявшая фосфорическим светом. Затем мы спустились в сад и вышли на террасу, пока пустую, так как Карл еще не был замещен.

Князь отворил дверь в залу, предложил доктору сесть на каменную скамью, а сам встал за украшавшими террасу кустами. Около десяти минут прошло в совершенном безмолвии. Вдруг в воздухе пронесся порыв ветра, качнув ветви кустарника, затем послышалось глухое ворчание, на полу блеснул красный свет — и показался тигр, остановившийся в нескольких шагах от доктора.

На лбу Заторского выступил холодный пот. Он слышал шумное дыхание дикого зверя, а на освещенных луной плитах видел его тень.

Вдруг тигр как будто увидел доктора и уставился на него своими зеленоватыми, фосфоресцирующими глазами. Хлеща могучим хвостом по бокам, он присел, собираясь прыгнуть, и приоткрыл пасть, как бы уже смакуя человеческое мясо, которым намеревался полакомиться. Доктор сознавал себя как бы скованным и предчувствовал на своем горле страшные клыки зверя, но тут сзади него появился князь с крестом в высоко поднятой руке.

Страшный призрак встрепенулся, попятился, а потом стал задом ползти к двери в залу. Князь же, наоборот, наступал, угрожая крестом и твердым голосом читая формулы на неведомом языке; потом оба исчезли внутри дома.

Заторский был ошеломлен и не мог пошевелиться. Когда оцепенение прошло, он бросился вслед за князем, но настиг его уже в зале, где стояли привезенные древности. И тут он снова остановился, точно пригвожденный к полу. Неужели все, что он только что видел, было сном?

У ног идола неподвижно, как всегда, лежал тигр, а перед ним стоял князь, на этот раз с зажженной восковой свечой в руке.

— Смотрите, — сказал он, оборачиваясь к доктору. — Он вернулся в свою квартиру.

Смертельно бледный, обливаясь потом, неверующий ученый материалист, смеявшийся над всякими предрассудками, едва держался на ногах и, шатаясь, прислонился к притолоке двери.

— Князь, значит, действительно существует невидимый мир? — надорванным голосом спросил доктор.

— Да, дорогой профессор, невидимый мир существует, и горе тому, кто подходит к нему безоружным.

— Умоляю вас, просветите меня! Я не могу оставаться слепым и невеждою после всего случившегося! — умоляюще воскликнул доктор.

— С удовольствием. А пока пойдемте выпить стакан шампанского, чтобы успокоить нервы.

Внезапный крик и шум голосов прервали их разговор. С удивлением стали они прислушиваться и ясно услышали звонкий голос баронессы, отчаянно кричавшей; потом Заторскому послышался также и голос Мэри. Он бросился из музея, князь за ним. Шум, очевидно, доносился из комнаты, примыкающей к стеклянной галерее. Войдя туда, они застали босых и в одних ночных сорочках горничных, полуодетого лакея и Мэри в ночном капоте, буквально парализованную ужасом.

Баронесса же была около настежь открытой двери в галерею, а перед нею, загораживая ей дорогу, стояла высокая фигура ливонского рыцаря в полном вооружении. Забрало было поднято и открывало череп, в глазницах которого горел зеленый огонь, а в остальном привидение имело совершенно жизненный вид. Свет стоявшей на столе лампы искрился на металлических доспехах и белом шерстяном плаще.

Бледная и растрепанная, баронесса продолжала вопить. Очевидно, она возвращалась из комнаты доктора, не зная, что он у князя, и наткнулась на эту не совсем обычную преграду, но всякий раз, когда она делала шаг вперед или назад, рука призрака угрожающе поднималась и приковывала ее к месту.

Вадим Викторович припомнил, что барон как-то говорил ему о призраке рыцаря, которого живым замуровал один из Козенов: мол, тот всегда является перед какой-нибудь семейной бедой. Но в то время доктор счел, конечно, этот рассказ легендой, а теперь, не веря глазам, смотрел на ужасного посланца из могилы, возвещавшего несчастье. Князь тоже стоял с минуту неподвижно, но затем, достав с груди золотой крест и высоко подняв его, направился к призраку, произнося формулы. Откинутый, словно бурным ветром, призрак побледнел и исчез.

Баронесса бросилась вперед, но, сделав несколько шагов, упала в обморок. Все присутствующие видели призрак и после первых отчаянных криков смолкли, онемев от страха; с исчезновением же пу́гала крики и причитания возобновились, но доктор водворил порядок. Он приказал увести Мэри в ее комнату, а потом осмотрел все еще бывшую без чувств баронессу.

— Это простой обморок, — сказал он, задержав сконфуженных своим полураздетым видом и убегавших горничных. — Скорее оденьтесь и унесите барыню. Уложите ее в постель да натрите ей руки и виски одеколоном, а когда она очнется, дайте капель, которые я пришлю.

Не обращая более внимания на баронессу, он вышел. Все его мысли были заняты Мэри. Как она прелестна в воздушном капоте, мертвенно бледная, с широко раскрытыми испуганными глазами и дрожащая от волнения!

Как врач он имел право пойти взглянуть, не отразился ли вредным образом страх на ее хрупком организме, и он постучал в комнату девушки.

— Мария Михайловна, могу ли я войти? Я беспокоюсь, не повредили ли вам пережитые сегодня волнения и последний испуг.

Минуту спустя горничная Мэри отворила дверь.

— Это вы, господин доктор! Пожалуйста, войдите. Барышня в гостиной и так плачет, что я не знаю, что делать. Она в лихорадке, совсем похолодела, дрожит, и зубы стучат.

— Принесите барышне стакан горячего чаю и влейте ложку рому или коньяку. Чтобы было поскорее, вскипятите воду на спиртовой машинке, — распорядился Вадим Викторович. Горничная побежала на кухню, а он вошел в будуар.

Мэри сидела у окна, опустив голову на сложенные руки, и судорожно рыдала: она не слышала приближения доктора.

— Успокойтесь, Мария Михайловна, не плачьте так, это вредно, — ласково сказал Заторский, беря ее за руку.

Она выпрямилась и растерянно взглянула на него.

— Как тут не плакать, когда видишь такие ужасные сцены! Страждущие души мечутся в течение веков, не находя покоя.

— По мнению оккультистов, таков закон Кармы: он не дает покоя в могиле за скверный поступок одного из баронов Козен, — заметил доктор.

— И вы тоже должны будете блуждать после смерти? Елена Орестовна рассказывала…

Она остановилась, увидев, что доктор отшатнулся и густо покраснел.

— Ах, не слушайте то, что я болтаю! Я обезумела от страха и не понимаю, что со мною происходит! — проговорила она, задыхаясь от рыданий.

Но это неприятное волнение Заторского уже сменилось радостью. Нагнувшись к ней, он взял ее руку.

— Что с вами делается? О! Ваши невинные глазки, ваше чистое сердце выдали вас! Вы