Тимур назначил своим преемником другого внука – Пир-Мухаммеда, сына своего первенца Джахангира. Пир-Мухаммед правил восточными областями Турана, протянувшимися от гор Гиндукуша до реки Инд. Оттуда до столичного Самарканда было далеко, находившийся в момент смерти деда в Ташкенте Халиль-Султан прибыл в Самарканд раньше и заставил сановников провозгласить его эмиром. Однако провозглашение не принесло Халиль-Султану власти над всем Тураном – в его подчинении находился только Мавераннахр, так что мы сосредоточим все внимание на нем и не станем отвлекаться на другие области быстро распавшегося Турана.

Правление Халиль-Султана было неспокойным – на севере его постоянно беспокоили бывшие вассалы Золотой Орды и желавшие отделиться наместники пограничных областей, а с юга угрожал младший из четырех сыновей Тимура Шахрух, правивший Хорасаном. Тимур не рассматривал Шахруха в качестве своего преемника, поскольку не находил в нем способностей, необходимых для управления огромной державой, но сам Шахрух считал иначе и явно чувствовал себя обойденным. Причем кем? Узурпатором, захватившим власть вопреки воле Тимура.

Надо отдать Шахруху должное – пленив весной 1409 года Халиль-Султана, он не стал убивать племянника, полностью находившегося в его власти, а предпочел заключить с ним соглашение, по которому тот отказался от власти над Мавераннахром и получил взамен в качестве удела город Рей (считается, что больше всего Тимуру в Шахрухе не нравилась его мягкость).

Неизв. автор. Улугбек с дамами из его гарема и вассалами. Между 1425 и 1450

Шахрух остался править Хорасаном, а султаном Мавераннахра поставил своего пятнадцатилетнего сына Улугбека, наставником которого в первые годы правления был опытный военачальник Шах-Малик, служивший еще Тимуру.

Улугбек превратил Самарканд в один из ведущих научных центров исламского мира. Интересы самого Улугбека были широкими – от математики до истории, но больше всего его привлекала астрономия. В 1428 году на холме Кухак близ Самарканда было завершено строительство обсерватории, ставшей одной из наиболее известных обсерваторий того времени. В обсерватории находился сконструированный Улугбеком огромный секстант, [165] радиус которого превышал сорок метров. В 1437 году здесь был составлен Гурганский зидж, или Зидж Улугбека (звездный каталог), включавший описания тысячи восемнадцати звезд. Этот каталог был известен не только на Востоке, но и на Западе, и служил астрономам до середины XVIII века. Расчеты Улугбека отличались невероятной для того времени точностью. Так, например, он рассчитал, что продолжительность звездного года равна тремстам шестидесяти пяти дням шести часам десяти минутам и восьми секундам, ошибившись примерно на одну минуту.

Обсерватория Улугбека, современный вид

После гибели Улугбека обсерваторией в течение двух десятилетий руководил его ученик Али Кушчи, но около 1470 года он переехал в Герат, который процветал в то время, когда Самарканд приходил в упадок. Оставшуюся без присмотра обсерваторию местные жители начали разбирать на кирпичи и разобрали почти полностью.

Остатки обсерватории Улугбека были найдены археологом Василием Вяткиным в 1908 году, а незадолго до Великой Отечественной войны на этом месте Институтом истории и археологии Академии наук Узбекской ССР были начаты исследовательские работы, завершившиеся в 1948 году, а уже в нашем веке обсерваторию отреставрировали.

Продолжая дело своего великого деда, Улугбек построил в Самарканде медресе, ставшее первым строением в известном на весь мир архитектурном ансамбле Регистан. [166] Также при нем были построены медресе в Бухаре и Гиждуване. [167] Но величина вклада Улугбека в научно-культурное развитие Мавераннахра определяется не столько постройками, возведенными в его правление, сколько тем щедрым покровительством, которое этот мудрый правитель оказывал ученым и поэтам. В течение двух десятилетий, с 1427 по 1447 год, Улугбек практически не вел крупных военных действий, вкладывая средства в развитие своего государства. Сравнение с Улугбеком у узбеков является высшим комплиментом не только для ученого человека, но и для хокима. [168] А неумным людям говорят: «У Улугбека в одном волосе было больше ума, чем в твоей голове». Такое сравнение считается деликатным – все-таки речь идет о великом мудреце древности.

У Улугбека был старший сын Абд аль-Латиф, который воспитывался в Герате, при дворе своего деда Шахруха. В отличие от Шахруха и Улугбека, Абд аль-Латиф был жестоким человеком, внушавшим людям не уважение, а страх. В 1447 году, во время междоусобицы, вспыхнувшей в Хорасане после смерти Шахруха, Абд аль-Латиф помог Улугбеку удержать Хорасан, но вскоре после этого между отцом и сыном пробежала кошка. Дело дошло до войны, победив в которой Абд аль-Латиф в октябре 1449 года сел на султанский престол в Самарканде. Свергнутый и лишенный войска Улугбек не смог найти пристанища у своих бывших подданных и решил добровольно отдать себя в руки Абд аль-Латифа. Тот принял отца и позволил ему совершить паломничество в Мекку, а сам тем временем добился у самаркандских имамов смертного приговора для отца (формально Абд аль-Латиф оставался в стороне, поскольку «казнь» Улугбека была платой за кровь отца одного человека по имени Аббас, якобы убитого по султанскому повелению). Аббас убил Улугбека на первой же остановке, совершенной на пути в Медину. Убийство – грех, убийство родного отца (пусть и совершенное чужими руками) – тройной грех, а убийство паломника, собравшегося прикоснуться к святыням ислама, – еще больший грех. Стоит ли удивляться тому, что Абд аль-Латиф не пробыл султаном и года? 8 мая 1450 года вероломный сын был убит в окрестностях Самарканда воином Бобо Хусейном, отомстившим за своего правителя Улугбека.

Тимуриды недолго оставались у власти. В 1501 году погрязшим в междоусобицах Мавераннахром завладел очередной чингизид – узбекский хан Мухаммед Шейбани, а в 1507 году та же участь постигла и Хорасан.

Алишер Навои – величайший узбекский поэт

«Пользы мира ты не жаждай,

ибо в нем лишь вред, – не больше.

Жизнью пользуйся – на время входим в этот свет, – не больше.

Странно, что жилье воздвигший

приглашает смертных в гости,

Ведь и сам он в этом доме – гость недолгих лет, – не больше.

Не считай себя могучим, смертен ты – ведь слон громадный

Перед комариным жалом – лишь отваги след, – не больше.

В бренную войди обитель – шейх там наторел в торговле!

Пусть зовется ханакою [169] – это лавка бед, – не больше.

Тот, кто в платье златотканом, – пусть кичится неразумно:

Знает мыслящий, что в злато жалкий шут одет, – не больше.

На престол воссев небесный, все равно не будь беспечен, —

В небе ласки ты не встретишь,

встретишь лишь рассвет, – не больше.

Повелитель справедливый должен думать о народе,

Ведь блюсти пасомых благо пастырь дал обет, – не больше.

Если нынче стал скитальцем Навои по доброй воле,

Не горюй, благоразумный, – глянь безумцу вслед, – не больше!» [170]

9 февраля 1441 года