Есть третий вариант – лететь в окрестности Майкопа. Этот вариант близок ко второму и имеет те же плюсы и минусы, хотя как город Майкоп меньше. Сам я в данной ситуации предпочел бы отлежаться пару дней где-нибудь на берегу речки в горах рядом с Майкопом. Места там красивые, располагают к отдыху. Но места те имеют достаточно высокую плотность населения, легко попасть кому-нибудь на глаза. Идеальным было бы, если бы у кого-то из нас оказались в ближайшей местности родственники или друзья, или даже просто хорошие знакомые, на которых можно положиться, что не сдадут ментам и спрячут на пару дней. Пусть даже в прохладном погребе. Мы перетерпим. У меня, к сожалению, таких связей нет, сразу заявляю. Ваше слово, товарищи старшие лейтенанты…

– Я – пас, – сразу сообщил Анатолий. – Я всю свою сознательную жизнь провел по ту сторону Уральского хребта, родственников и друзей имею только в той стороне. А здесь вообще человек не просто посторонний, но даже заметный из-за того, что не говорю с местным акцентом.

– А служил ты вместе с Оглоблиным… – напомнил я с иронией в голосе.

– …в двадцать четвертой бригаде, в Забайкалье… Он там ротой командовал… Это сейчас и он, и я в десятой бригаде числимся. Он – теперь уже комбатом, я – инструктором по «рукопашке». Правда, без конкретной точки приписки к батальону. Может, попросят офицеров штаба бригады «погонять». Я соглашусь. Мне нравится, когда старшие офицеры друг другу синяки ставят…

Я на эту болтовню не отреагировал, просто пропустил мимо ушей. Видел, что Сережа Логунов о чем-то задумался, хотя радости его глаза не выдавали. А нам предстояло найти важное решение.

– Что сказать хочешь, пилот?

– Соображаю…

Соображал он долго…

– Выкладывай. Вместе, может, лучше получится…

– На троих, – не к месту пошутил Аграриев.

Я и эту фразу пропустил мимо ушей.

– Есть один человек, но человек этот – слишком серьезный, к нему просто так обращаться сложно. Я даже не знаю, как… Хотя, если с другой стороны посмотреть…

– Говори конкретно, – поторопил я старлея.

– С нашей «зоны». Со мной вместе «срок тянул». Выйти должен был через две недели после меня.

– Побег? – спросил я о том, о чем раньше спрашивать не решался.

– Побег, – согласно кивнул Сережа. – Напросился к следователю на допрос. Якобы новые обстоятельства дела хочу сообщить, и по дороге меня освободили…

Он морщился, когда говорил. Морщился и Аграриев. Я догадался.

– Ты освобождал? – спросил я Анатолия.

– А как не выручить человека, если меня самого точно таким же манером «вытаскивали». Выручили… И сразу к Самокатовой отправили…

– Тем же самолетом бизнес-класса, что нас в Моздок доставлял?

– Нет, простым военно-транспортным. Но тоже в Чкаловский…

По тому, как неохотно говорили и тот и другой, я догадался, что мне лучше не задавать лишних вопросов, хотя мы все трое уже играли не на стороне полковника Самокатовой. И не по придуманным ею правилам. То есть играли вообще без правил. Но и это тоже было особым правилом, которое на любой стороне действовало. Правилом – не соваться в чужие дела, которые тебя непосредственно не касаются. Я это осознал и расспросы о прошлом старших лейтенантов прекратил. Тем не менее избежать прошлого в разговоре о настоящем было, видимо, невозможно. И Логунов под моим взглядом продолжил:

– Был в нашем отряде такой тип – Шурик Суббота. Фамилия у него Субботин, но Субботой его звали не по этому поводу. Он, когда впервые «по малолетке» на «зону» отправился, по совету своего адвоката захватил с собой «Талмуд», разыгрывал на «зоне» верующего иудея и потому категорично отказывался работать по субботам. А его тогда в бригаду определили, бригада в воскресенье не работала, и Суббота так стал себе два выходных устраивать. Дважды или даже трижды его за это в ШИЗО[22] отправляли. Перетерпел, и отстали.

Но авторитет он себе уже тогда заработал. Упертый… Не ломался под давлением. Потом снова «ходку» за «ходкой» делал. «Вором» он так и не стал, не короновали его по какой-то причине – кажется, с кем-то он сильно не ладил, но авторитет у него покруче, чем у некоторых коронованных воров. Какое-то время ходил в «положенцах»[23]. Говорят, сам попросился на ранг ниже. Его все эти звания мало волнуют. С Субботой считаются. Он живет, как я слышал, на отдельном хуторе под Горячим Ключом. Официально считается «смотрящим»[24] в Туапсинском районе. Раньше здесь был не «смотрящий», а настоящий «вор». Он за порядком и следил. Но с местными беспредельщиками не поладил. Они здесь в районной власти. Его подмяли, а потом посадили. Долго в Туапсинский район желающих найти не могли. Потом хватились, что здесь Суббота живет. Его и поставили на сходке. Не «вор» поставил, а сходка. Он тоже с местными конфликтует, но круто себя поставил и пока держится. Если к нему попасть, он точно ментам не сдаст. Но мы с Субботой на «зоне» конфликтовали. Он ко мне своих парней послал, а я их слегка изуродовал. Почему и согласился на побег, хотя мне до конца срока меньше года оставалось.

– Подробные у тебя, однако, сведения. Словно ты в гостях бывал у этого Субботы.

Старший лейтенант смотрел в землю.

– Я понимаю, что обязан был об этом доложить Самокатовой, но не стал тогда. Пожалел мужика. Его бы в этом случае из Москвы не выпустили. Так бы и сгинул. Короче говоря, однажды в Москве человека встретил. С нашей же «зоны», с моего отряда. По делам приехал. Меня сразу узнал. Он у Субботы работает. Он все и рассказал. Мне не хотелось, чтобы он «случайно» под машину попал – нас как раз обучали, как это делать, когда человек рядом с дорогой на светофор останавливается. И я про Кота «забыл» прочно.

– Про кого?

– Про Кота. «Погоняло»[25] у него такое.

– Фамилия, что ли, Котов? Или Котовский…

– Нет, зовут Васькой. Потому и стал Котом.