Страх Божий, набродившись под завязку, появился к вечеру. Он с ленивой грацией, приобретенной совсем недавно, после охоты за ястребами, покружил над нашей кавалькадой, хриплым лаем хорошенько напугал рысака Савкова, отчего конь едва не понес, а потом мягко сел мне на плечо, повергнув в ужас большую часть отряда. Федор и вовсе шарахнулся в сторону, судорожно натянув поводья, и предпочел ехать в самом хвосте, подальше от зубастой тварюги. Остальные конвоиры, не сговариваясь, образовали вокруг меня пустое пространство.

– Москвина, – рявкнул Савков, едва справившись с испуганным жеребцом, – немедленно спрячь демона в суму! Иначе я его пристрелю!

– Я связана! – зло заорала я ему в спину и скованными руками попыталась отмахнуться от беса, сладостно облизывающего шершавым раздвоенным языком мое ухо и волосы. – Он тебе жизнь спас, если ты еще помнишь! – Последней фразой я до смерти заинтриговала стражей.

Браслет Королевская Невинность, вывалянный в грязи, походил на дешевый ошейник со стекляшками. К моему большому расстройству, рядом с прежней выщербинкой от выпавшего бриллианта имелась еще одна. От обиды я едва не прослезилась.

– А что он умеет делать? – Любопытство у Федора перебороло страх. Он набрался смелости и опасливо приблизился ко мне, следуя почти рядом, всего в двух аршинах.

– Баснословно дорогие браслеты портить, – процедила я сквозь зубы, стараясь сглотнуть вставший поперек горла комок.

– А он кто? – Федька протянул руку, на которую Страх Божий посмотрел сначала недоуменно, но тут же радостно облизнулся, готовый отхватить, скажем, средний палец из предложенного совершенно бесплатного лакомства.

– Ветров! – снова вмешался Савков. – Это болотный демон, и он отожрет тебе руку по локоть, если будешь его хозяйку донимать!

Выглядел Николай раздраженным и бесконечно усталым. Сейчас, в дневном свете, было явно заметно, как сильно он осунулся.

Я хмыкнула про себя. Готова сама скормить свою руку демону, если не ревность говорит устами колдуна. Или я слишком самонадеянна? Николай в тот момент глянул подозрительно, недобро и нетерпимо.

Не-э-эт, не ошибаюсь – губы растянулись в ехидной улыбке.

Ночи я едва дождалась, изнывая от нетерпения.

За целый день пути я рассчитала все точно, и, несмотря на то что буквально валилась с ног от усталости, а мягкая точка стала практически нечувствительной от долгого сидения в седле, внутри меня царило возбуждение и злое веселье. Сбежать от Савкова под самым его носом стало буквально делом чести. Я даже позволила себе на секунду представить, как вытянется его ненавистное лицо, когда утром меня не найдут в телеге. Но чтобы побег прошел без сучка без задоринки, пришлось и демона, и Федора опоить сонным порошком, мешочек с которым по-прежнему лежал в кармане портов и уже превратился в слипшуюся лепешку. Первому я засовывала воняющую валерьяной пыльцу прямо в пасть, когда мне позволили удалиться в кустики, второму незаметно подсыпала в походную кашу. Но даже и маленькой толики обоим хватило, чтобы забыться мертвецким сном. Вполне довольная собой, я уставилась в звездное небо, поджидая своего подельщика.

Где-то в тишине хрустнула ветка, раздался тихий шорох. Я встрепенулась и тихонько села на телеге, высматривая в непроглядной тьме высокую мрачную фигуру Акакия, завернутую в плащ, но вместо этого увидала два горящих желтых глаза с вертикальными зрачками и едва заметный силуэт. Голос пропал ровно на мгновение, чтобы потом вылиться в громкий истеричный вопль:

– Хранители!!!

Я скатилась на траву, громко бренча кандалами и, кажется, повредив плечо. Часовые, будто всполошенные куры, подскочили на месте, но бросаться на помощь не торопились. Единственный человек, верно оценивший размер нагрянувшей катастрофы, уже через секунду оказался рядом со мной и буквально насильно поднял меня на ноги.

– Ты жива? – Савков трясущимися руками лихорадочно ощупывал мою голову, руки. – Успокойся, это был сон! Сон! Все нормально!

– Какой сон?! Они там, в лесу! – Я вырывалась из его судорожных объятий, но кандалы не позволяли ступить более шага, меня хорошенько дернуло и опрокинуло.

Наверное, именно это спасло мне жизнь. Буквально на следующий мой вздох небо озарила алая вспышка, и показалось, что на миг черная ночь превратилась в яркий день. Я болезненно зажмурилась, лагерь нехотя просыпался, лениво и недоуменно оглядывался вокруг, а сквозь общий возмущенный гвалт раздался нестерпимый и болезненный вой дракона. От этой невероятной «песни» заложило уши; свернувшись клубком, я закрыла голову, но внутри все дрожало и сердце стучало в такт хлопкам огромных крыльев чудовищ, налетевших на нас.

Вот уже окрестности превратилась в жаровню, и ветер, будто гигантский кузнечный горн, раздувал огромный слепящий огненный шар. Я подняла голову и не увидала ничего, кроме бесконечного пламени и фигурных теней. Рядом визгливо скрестились мечи. Хранители, превратившиеся в жутких демонов, набрасывались на стражей, злобно рыча и пугая последних до потери рассудка. Я пыталась сорваться с привязи, но цепи кандалов надежно удерживали даже от лишних движений.

Одна черная тень метнулась к Федору Ветрову, сладко сопящему в теплом плаще у телеги и после дозы сонного порошка не чувствительному к любым внешним проявлениям. Хранитель размахивал коротким мечом, намереваясь прикончить мальчишку, а я, не в силах помешать ему, лишь бешено заорала, срывая глотку:

– Не сметь!!!

И будто вслед мне протяжно завыл дракон, своей громогласной песней начисто перекрыв шум, царящий на поляне. Хранитель помедлил секунду, оглянулся. Его лицо, ярко освещенное всполохами пламени, озарилось торжеством. Тонкие губы, контрастирующие с крупным резко выделяющемся носом, скривились в единственном слове:

– Берегиня!

Он кинулся в мою сторону, но быстрая, почти незримая тень Савкова сбила его с ног. И вот две сцепившиеся фигуры покатились по траве, злобно рыча и нанося друг другу неловкие, но яростные удары. В какой-то момент раздался судорожный всхлип-сип, Николай дернулся, и оба борющихся застыли в нелепой позе. Внутри вдруг образовалась волна липкого, почти болезненного страха, от которого бросило в пот.

Николай не шевелился!

Я снова бесполезно дернулась, звеня кандалами, но лишь еще сильнее изранила руки.

– Боже мой! – Непонятная, будто бы физическая боль рассекла грудь. – Очнись…

Неожиданно Савков зашевелился, а потом, пошатываясь, поднялся на ноги. Меня тут же отпустило, и накатила необъяснимая ярость.

– Наташа! – Он сделал ко мне шаг и свалился. Над его головой промелькнула огненная вспышка шаровой молнии и врезалась в тонкое гибкое деревце.

И все стихло. Нападение закончилось так же неожиданно, как и началось. Только вокруг трещал, сгорая, лес, а поляна превратилась в последнее пристанище для доброго десятка стражей.

– Что за … на нас напала?! – заорал кто-то испуганно. – Что за чудища?!