Зальцбургский, - и именно тогда Тассилон, следуя примеру предателя, впервые задумал отложиться от королевства франков.

-И это после того, как ты клялся над гробами святых Дионисия, Мартина и Германа сохранять верность до конца дней жизни как самому королю Пипину, так и его детям, а значит и мне, - покачал головой Карл. - Готов ли ты поклясться снова на этих святынях, что ты не виновен в том, в чем тебя обвиняют – помня, что если твой обман вскроется ты станешь не только изменником, но и богохульником, хуже любого язычника?

Тассилон в отчаянии обвел взглядом собравшихся, но, не встретив ни в ком сочувствия, лишь сокрушенно покачал головой. Все было ясно без слов – любые попытки отпираться только еще больше закапывали бы мятежного герцога.

– Я виновен, мой государь! – просто сказал он, - все, что здесь сказано – правда!

В зале послышался шум, многие знатные франки выкрикивали оскорбительные слова герцогу. Карл поднял руку и крикуны стихли.

-Какому наказанию может подлежать столь подлая измена? – спросил он и тут же вновь поднялся шум, в котором почти единогласно слышались требования смерти герцогу. Король снова вскинул руку, призывая к порядку.

- Столь тяжкое преступление подлежит суровому наказанию, - негромко сказал он, - и все же мне бы не хотелось покрывать свои руки кровью кузена. Герцог Тассилон, вы будете пострижены в монахи и отправлены в Луршский монастырь – после того, как вы отречетесь от титула герцога Баварии. Точно также будут пострижены ваша жена и дети – и точно также они отрекутся от всех прав наследования или также будут убиты.

-А что будет с Баварией? - с трудом выдавил герцог.

-Ею возглавит достойный человек, - отчеканил король, - граф Герольд, мой бывший зять и твой родич, отныне станет управлять Баварией от моего имени.

Рослый светловолосый мужчина, один из тех, кто громче всех обвинял герцога Тассилона в измене, молча склонил голову, украдкой бросив торжествующий взгляд на соперника.

-Могу я хотя бы надеяться, что мне не выбреют тонзуру на глазах моих вассалов? - обреченно спросил герцог.

-Можешь, - кивнул Карл, - мои воины сопроводят тебя к нетленным мощам святого Гоара, где и свершится твой постриг. И эта последняя милость, которую я готов тебе оказать – помни об этом, Тассилон, ибо следующим наказанием будет лишь смерть!

Герцог еще раз взглянул на неподвижные, будто окаменевшие лица собравшейся в зале знати и обреченно кивнул в знак согласия. В опущенных к полу глазах мелькнула бессильная ненависть, когда подступившие к нему франки вывели герцога из залы.

Чуть позже, в небольшой капелле при королевском пфальце, Карл встречался еще с одним государем. На этот раз без лишних ушей и глаз, в присутствии только лишь нескольких преданных людей с обеих сторон. Вопреки своему обыкновению одеваться просто, сейчас Карл носил украшенное золотом и самоцветами одеяние, которое он одевал лишь во время самых пышных приемов. С пояса же его свисал меч, чьи ножны и рукоять также щедро украшало золото. Причина тому была проста – богатство одежд и само величие Карла должны были ослепить своим блеском гостя, облаченного лишь в потертый красный плащ, накинутый поверх белой рубахи и штанов из темной ткани. Коротко стриженную голову прикрывала меховая шапка, мускулистые руки украшали затейливые татуировки в виде переплетающихся стеблей и цветов. Из иных украшений у гостя имелась лишь золотая серьга в правом ухе.

- Ты проделал столь долгий путь…как там тебя?

-Дражко, мой король. Князь ободритов.

- Ты проделал столь долгий путь, Дражко, чтобы рассказать мне столь недобрые вести. Саксы восстали, вступив в союз с велетами, твой отец пал в бою, а вместе с ним – и мой верный легат, герцог Эбурис – я ничего не пропустил?

-Все так, мой король.

-И сейчас ты просишь меня о помощи?

- Да, - с трудом выдавил Дражко, - прошу.

Король, словно в раздумьях, прошелся вдоль алтаря, бросая на молодого князя беглые взгляды, потом остановился, сцепив руки на поясе и сверху вниз смотря на славянина.