— А как брат-полицейский воспринял смерть Тони?

— Как удар. Тяжелый удар.

Я попробовал собраться с мыслями. Нелегкая задача. Очень нелегкая.

— Брат, предавший семью. Он мог что-то узнать, прежде чем они стали врагами?

— Какая разница, Мартин? Брось ты это.

Как объяснить озарения, которые приходят неожиданно и которым надо просто следовать? Как объяснить то, что находится за пределами рационального?

— Скажи, как его зовут.

— Увы, не могу. Я не знаю его имени.

— Ну а имя другого? Полицейского.

— Минуту назад ты уже задавал этот вопрос. Ответ — нет, нет и еще раз нет. А теперь извини, я вынужден закончить разговор. Надо идти на совещание.

Я рухнул в кресло.

— Огромное спасибо, что нашел время поговорить.

— Не за что, мы, полицейские, всегда заодно. Вот и все. Но больше не звони. Я не хочу влезать в эту историю.

Короткие фразы, в них сквозил укор. Я ведь ушел из полиции, бросил коллег. Хотя такое предательство, наверно, отступало в тень перед принципом “однажды полицейский — всегда полицейский”.

Я кивнул сам себе.

— Спасибо, — сказал я.

И хотел уже закончить разговор, когда снова услышал голос Джоша:

— Все-таки интересно, что ты вообще не допускаешь мысли о возможном свидетеле.

Я оцепенел.

— Свидетеле чего?

— Твоего греха. Несчастного случая.

Я покачал головой.

— Это мы уже обсуждали. Свидетелей не было. Кроме нас, в тупике той ночью не было ни души.

— Откуда ты знаешь? Я не говорю, что свидетель был. Но мог быть.

В горле у меня пересохло.

— Не пойму я, куда ты клонишь. Минуло два десятка лет. Если бы свидетели нашлись, мы бы знали.

— Знали?

Я резко сглотнул, потом повторил:

— Спасибо. Спасибо за помощь.

Разговор закончился. Я сидел на террасе. Люси не появлялась. Вечер выдался прохладный, и в других обстоятельствах я бы сходил за Люси и за бутылкой вина. Но не сейчас. Сейчас я сделал кое-что другое.

Стоило попытаться. Один раз, но не больше.

Я еще раз позвонил на хьюстонский полицейский коммутатор. Снова представился вымышленным именем и изложил свое дело:

— Я — знакомый полицейского, которого застрелили при исполнении несколько лет назад. Его звали Тони Бейкер. Скоро годовщина его смерти, и я бы хотел послать цветы его семье. Насколько я понял, его брат служит в полиции. Можно узнать его имя, чтобы цветы наверняка доставили по нужному адресу?

Его звали Винсент Бейкер, и служил он в полицейском участке в одном из больших районов Хьюстона. Помнится, кроме Тони, раньше я ни о ком по фамилии Бейкер не слыхал. Мои размышления прервал стук по стеклянной двери террасы. Там стояла Люси, пыталась привлечь мое внимание. Я энергично взмахнул рукой, недвусмысленно показывая: я хочу, чтобы она была рядом.

— Ты не собираешься в дом?

Она вышла на террасу босиком. У Люси, безусловно, самые красивые ножки, какие я видел у женщин.

— Очень скоро, — сказал я.

— Узнал что-нибудь важное?

Я правдиво ответил:

— Пожалуй.

Свидетели. Да не могло быть никаких свидетелей, черт побери. Мы обыскали все закоулки в тупике. Ни души там не было. Вот и все.

Люси поежилась от прохлады летней ночи.

— Когда все кончится, уеду отсюда далеко-далеко, — сказала она.

— Меня с собой возьмешь?

Она не ответила.

Снова телефонный звонок. Другой сигнал, другой телефон. Борисов.

— Детка, я должен ответить.

Она осталась, пока я отвечал.

— Мартин.

— Это я.

— Ты не уехал?

— При чем тут это? Позвонить можно откуда угодно.

— Какой ты умный.

Борис устало вздохнул. Он считал, что я раскис, ну и ладно. Нельзя же все время быть на высоте.

— Ты просил меня об услуге, последний раз, когда мы разговаривали, — сказал он.

Услуга. Взлом, который я не мог осуществить сам.

Я хмыкнул.

— Сколько времени тебе надо, чтобы добраться до “Тайсонс-бара”? Это в Сольне.

Я колебался. Как-то неловко ехать в ту часть города, где находилось место преступления.

— Минут двадцать, — ответил я. — А что?

— Там тебя ждет Мария.

— Мария?

— Она выполнила твой заказ. И хочет сообщить, что́ нашла.

Меня бросило в холодный пот. Почему-то я воображал, что получу информацию каким-нибудь другим путем.

— Значит, она что-то нашла?

— Узнаем, когда ты увидишь, что она нашла, и скажешь, полезно это или нет. Но в общем… да, она считает, что кое-что обнаружила.

Я встал.

— Alright, максимум через полчаса буду там.

— Ты сказал, через двадцать минут.

— Максимум через полчаса.

— Мария нетерпелива. Он не станет ждать ни секунды дольше.

— Я поспешу. Спасибо за помощь.

— Не стоит благодарности.

Борис отключился.

— Что теперь? — спросила Люси.

Придет ли когда-нибудь время на отдых и размышления? На расслабленность и лень? На все то, что я любил в прежней жизни?

— Мне надо отлучиться по делу, — сказал я. — Похоже, они нашли что-то в доме Ракель.

* * *

Доверие создается постепенно. Иногда процесс ускоряется — в весьма специфических обстоятельствах. Группа людей, застрявших в одном лифте, например, поневоле довольно скоро начнет доверять друг другу, если окажется, что застряли они надолго.

Мы с Борисом вроде как тоже застряли в лифте. Где лично я застрял по собственной воле. Ведь в свое время у меня был выбор. Я мог отказать ему, когда он пришел ко мне в контору, но я принял его. А когда понял, какая помощь ему нужна, мог выставить его. Но позволил остаться. Так между нами возникли узы, которые я впоследствии не сумел разорвать. Узы, сравнимые с определенным капиталом доверия. И когда Борис послал меня в какой-то сомнительный бар в Сольне, я просто сел в машину и поехал туда. Брум-брум — никаких сложностей.

— Береги себя, — сказала Люси.

Я жутко устал от этой фразы. Ведь что бы я ни делал, я постоянно рисковал угодить в передрягу.