Помню, что это меня не насторожило. Конечно, я знала, что Самир недолюбливает Себастиана, но не ожидала, что он опять натворит неприятностей.

Мы с Амандой полулежали в шезлонгах под покрывалами и проверяли телефоны. Мимо нас пролетела бабочка-лимонница, похожая на осенний лист, несомый ветром к озеру. Осень выдалась на удивление теплая, в противном случае бабочка уже была бы мертва.

– Если бы твое желание могло исполниться, любое желание, что бы ты пожелала?

Дверь в кухню была приоткрыта. Мама Лаббе Маргарета готовила ужин под оперную музыку. От нашей помощи она отказалась, но иногда выходила в сад, смотрела на нас и улыбалась. Ей нравилось принимать нас в гостях. И нам она нравилась. Аманда посмотрела на меня.

– Я не знаю, – ответила я. Я была не в настроении отвечать на глупые вопросы. И про свои самые важные желания не стоит рассказывать другим.

– Да ну тебя, – настаивала Аманда. – Скажи, чего ты хочешь больше всего на свете?

Аманде нравилось задавать заранее заготовленные вопросы, которые помогли бы собеседнику «раскрыться». И одни ответы ее никогда не удовлетворяли, она продолжала задавать наводящие вопросы или начинала сама отвечать на вопросы, которые задала.

– Ну, давай же, Майя!

Аманда подняла, одну руку протянула к небу, другую прижала к груди, прокашлялась и произнесла:

– Тогда я начну. Я хочу, чтобы на земле был мир и дети никогда не голодали.

Она поправила воображаемую корону Мисс Вселенной на голове, что меня рассмешило.

– Но, если серьезно, – она присела на край моего шезлонга, – в следующем году мы оканчиваем гимназию. И начинается взрослая жизни. Я поеду на стажировку в Лондон. На шесть недель. Папа сказал, что мне придется работать даже по ночам. Мне придется варить кофе и копировать документы и все такое, но все равно это будет моя первая серьезная работа. Я буду делать что-то полезное, что-то взрослое. Я хочу делать что-то полезное, хочу менять мир к лучшему, творить добро.

Я не ответила.

– Хочу, понимаешь? Все этого хотят. – Она нервно усмехнулась. – Но если говорить по правде, то больше всего на свете я хотела бы знать, чего я хочу на самом деле. Иметь план действий, стратегию, понимаешь?

Я кивнула.

Обычная беседа с Амандой. Аманда говорила очевидные вещи и спрашивала, понятно мне или нет. А потом становилась сентиментальной и начинала плакать.

– Понимаешь?

Я знала, что она не считает меня тупой, просто нуждается в уверениях, что она не так глупа, как думает.

– Понимаю, – сказала я и улыбнулась.

Мать Лаббе вышла в сад.

– Мир на земле не обещаю, но дети в этом доме сегодня голодными не останутся. Ужин через десять минут. Позовешь мальчиков, милая?

Мама Лаббе стянула кухонную варежку и тыльной стороной ладони погладила Аманду по щеке. Аманда с Лаббе встречались меньше месяца, но у них с его мамой уже сложились теплые отношения свекрови и невестки. Мы с Себастианом встречались в два раза дольше, а я видела его отца только пару раз.

Три дня назад, например, Клаес был дома. Ему позвонили из школы, и он вернулся домой в пять, чтобы поговорить с сыном. Меня отослали домой, но я и так знала, в чем дело. Себастиан практически не появлялся в школе. Он отвозил меня туда каждый день и иногда тусил с Деннисом на школьном дворе, но потом возвращался домой после того, как Клаес уезжал на работу. Но судя по всему, Клаесу об этом доложили.

Мы ели в летней кухне в саду. Маргарета поставила на стол фарфоровые тарелки с цветочным мотивом с побитыми краями и дешевые бокалы, потускневшие от машинной мойки. Лаббе стоял рядом с Амандой и держался за спинку синего стула (да, у Аманды уже было свое место в доме). Он поцеловал ее в щеку, и Аманда изобразила сексуальный смех. Лаббе нагнулся и положил голову ей на плечо. Вид у них был действительно влюбленный и немного глупый.

Лаббе обзавелся узкими усиками, которые мы называли «Сан-Франциско». Видимо, он был настолько уверен в своей мужественности, что был убежден, что даже с такими усиками никто не примет его за гея. Аманда ущипнула Лаббе за усики, повернулась к его маме и спросила:

– Как думаешь, он еще долго их будет носить, Магс?

– Ну… – протянула Маргарета под недовольным взглядом сына. – Лучше я воздержусь от высказываний.

Я поймала на себе взгляд Самира. Незаметно для других он провел пальцем у себя над верхней губой и придал себе выражение лица «Я тут хозяин». Мне пришлось опустить глаза, чтобы не выдать смех.

С одной стороны стола сидели Самир, Лаббе и Аманда. Рядом с Самиром с торца сидела Маргарета, а напротив него мы с Себастианом. На другом конце сидел отец Лаббе Георг. Он пришел, когда мы уже сидели за столом, одетый в джинсы, дырявую футболку, деревянные буты. На лбу красовались очки для чтения. Прежде чем сесть, он протянул Самиру газету.

– Видел, что Тироле написал в «Файнэншл Таймс»? – спросил он.

Самир раскрыл газету, но Маргарета аккуратно ее убрала и положила на стойку.

– Не стоит читать за столом.

Себастиан шлепнулся на стул и протянул бокал отцу Лаббе.

– Мне восемнадцать, – заявил он.

– Минералка, – отрезала Маргарета. Они с мужем незаметно переглянулись. Значит, они уже это обсудили заранее. – Даже после восемнадцати можно пить минералку.

Может, это Клаес попросил их не наливать Себастиану? Он был в курсе того, что сын пьет. Пару раз мне пришлось везти Себастиана домой, хотя у меня еще не было прав. Однажды нас встретил перед домом Клаес. Себастиан не передал мне детали разговора, а когда я спросила, бросил только «не спрашивай меня то, о чем я не хочу говорить». Я не стала настаивать. Может, Клаес был не в курсе, что мне нет восемнадцати и что у меня нет прав. А может, наоборот, все понял и принял превентивные меры.

Мы с Амандой помогли Маргарете поставить еду на стол. Сперва был суп с луком-пореем. К нему подавался хрустящий бекон из дикого кабана и горячий хлеб.

– Я думал, ты вегетарианка, – заметил Себастиан, глядя, как Аманда щедро сыплет бекон в тарелку.

– Дичь – совсем другое дело, – ответила она, но покраснела. Аманда забыла про вегетарианство в ту же секунду, как впервые поцеловала Лаббе. На прошлой неделе она ездила с ним и Себастианом на лосиную охоту. Я не смогла поехать. Мама заставила меня идти к дедушке на день рождения. Аманда же сидела в засаде, целовалась в охотничьей вышке, занималась любовью в спальном мешке и впервые опробовала свои охотничьи сапоги.

– Я хочу стать профессиональным охотником, – заявила она, передавая миску с беконом Самиру.

Тот передал ее дальше Маргарете, ничего не взяв.

– Разумеется, – пробормотал он себе под нос, но я все равно расслышала и улыбнулась, прикрыв рот салфеткой. Себастиан странно на меня посмотрел.