поклонники могли это видеть, хотя и не понимали всего масштаба произошедшего, потому что меня так жестко контролировали.

Я очень сочувствую той женщине, которой я была до того, как меня взяли под опеку, когда я записывала Blackout. Несмотря на то, что меня описывали как такую бунтарку и дикую девчонку, все мои лучшие работы были сделаны именно в это время. В целом, это было ужасное время. У меня родились двое малышей, и я постоянно ссорилась, пытаясь увидеться с ними.

Сейчас я оглядываюсь назад и думаю, что если бы я была мудрой, то не стала бы ничего делать, а сосредоточилась бы на своей жизни дома, как бы тяжело это ни было.

В то время Кевин говорил: “Ну, если ты встретишься со мной в эти выходные, у нас будет двухчасовая встреча, мы сделаем то-то и то-то, и я, возможно, позволю тебе видеться с мальчиками немного больше”. Все было почти как сделка с дьяволом, чтобы я получила то, что хотела.

* * *

Да, я бунтовала, но теперь я понимаю, что есть причина, по которой люди проходят через бунтарские времена. И вы должны позволить людям пройти через них. Я не говорю, что я была права, но я думаю, что препятствовать чьему-то духу и так сильно подавлять его, до такой степени, что он перестает чувствовать себя самим собой, - я не думаю, что это здорово. Мы, как люди, должны испытывать мир на прочность. Ты должен проверить свои границы, чтобы понять, кто ты, как ты хочешь жить.

Другие люди - под другими людьми я имею в виду мужчин - получали такую свободу. Рокеры-мужчины опаздывали на вручение наград, и мы считали, что это делает их круче. Мужчины-поп-звезды спали с большим количеством женщин, и это было круто. Кевин оставлял меня одну с двумя малышами, когда хотел покурить травку и записать рэп-песню “Popozão”, что на португальском языке означает “большая задница”. Потом он забрал их у меня, и журнал Details назвал его отцом года. Папарацци, который преследовал и мучил меня месяцами, подал на меня в суд на 230 000 долларов за то, что однажды я переехала ему ногу моей машиной, когда я пыталась от него убежать. Мы договорились, и мне пришлось отдать ему кучу денег.

Когда Джастин изменял мне, а потом вел себя сексуально, это воспринималось мило. Но когда я надела сверкающий боди, Дайана Сойер заставила меня плакать на национальном телевидении, MTV - слушать критику моих костюмов, а жена губернатора сказала, что хочет меня застрелить.

За мной так часто наблюдали в детстве. На меня смотрели свысока, люди говорили мне, что они думают о моем теле, с тех пор как я стала подростком. Бритье головы и агрессивное поведение были моими способами дать отпор. Но под опекой мне дали понять, что те дни уже позади. Я должна была отрастить волосы и вернуться в форму. Я должна была рано ложиться спать и принимать все лекарства, которые мне говорили.

Если я думала, что критика в прессе по поводу моего тела - это плохо, то от собственного отца было еще больнее. Он неоднократно говорил мне, что я выгляжу толстой и что мне нужно что-то с этим делать. Поэтому каждый день я надевала треники и шла в спортзал. Я занималась творчеством то тут, то там, но мое сердце больше не лежало к этому. Что касается моей страсти к пению и танцам, то в тот момент это было почти шуткой.

Чувство, что ты никогда не будешь достаточно хорош, - это душераздирающее состояние для ребенка. Он вдалбливал мне это в детстве, и даже после того, как я многого добилась, он продолжал делать это со мной.

Ты испортил меня как личность, - хотела я сказать отцу. Теперь ты заставляешь меня работать на тебя. Я сделаю это, но будь я проклята, если вложу в это всю свою душу.

* * *

Я стала роботом. Но не просто роботом, а роботом-ребенком. Меня так инфантилизировали, что я теряла частички того, что позволяло мне чувствовать себя самой собой. Все, что отец или мать велели мне делать, я отвергала. Моя женская гордость не позволяла мне воспринимать это всерьез. Консервация лишила меня женственности, превратила в ребенка. Я стала больше существом, чем человеком на сцене. Я всегда чувствовала музыку в своих костях и крови; они украли это у меня.

Если бы они позволили мне жить своей жизнью, я знаю, что последовала бы за своим сердцем, выбрала бы правильный путь и все уладила.

Прошло тринадцать лет, в течение которых я чувствовала себя тенью самой себя. Сейчас я вспоминаю, как мой отец и его помощники так долго контролировали мое тело и мои деньги, и мне становится не по себе.

Подумайте, сколько мужчин-артистов просаживали все свои деньги; сколько из них страдали наркоманией или психическими расстройствами. Никто не пытался отнять у них контроль над своим телом и деньгами. Я не заслужила того, что сделала со мной моя семья.

Но дело было в другом: я многого добилась за то время, когда якобы была неспособна позаботиться о себе.

В 2008 году я получила более двадцати наград, включая премию Cosmopolitan Ultimate Woman of the Year. На VMA, всего через год после того, как меня высмеяли за исполнение песни “Gimme More”, я выиграла три “Лунных человека”. Мой клип “Piece of Me” победил во всех номинациях, включая “Видео года”. Я благодарила Бога, своих сыновей и поклонников за то, что они поддерживали меня.

Иногда я думала, что это почти смешно, что я получила эти награды за альбом, который я сделала, когда я якобы была настолько недееспособна, что меня должна была контролировать моя семья.

Но на самом деле, когда я надолго задумывался об этом, это было совсем не смешно.

34

Хотя в целом я была несчастена, в повседневной жизни я смогла найти радость и утешение в мальчиках и в своей рутине. У меня появились друзья. Я встречалась с Джейсоном Травиком. Он был на десять лет старше меня, и у него действительно была своя жизнь. Мне нравилось, что он не был артистом, но был агентом, так что он знал бизнес и понимал мою жизнь. В итоге мы встречались три года.

Когда мы выходили вместе, он был очень внимателен. Я знала, что иногда могу быть невежественной. (Я больше не невежественна.