Есть мнение, что возможности многих людей не раскрыты, потому что они не получили должного образования. При наличии универсального всеобщего образования станут ли люди Вольтерами? Плохому можно научиться по крайней мере так же эффективно, как и хорошему. Образование — это мощная сила, но либо во имя добра, либо во имя зла.

Общение между нациями должно способствовать пониманию: так создается еще одна мечта. Средства коммуникации могут направляться в общее русло или «перекрывать кислород». Какие средства общения правильны, а какие ложны? Общение — это тоже мощная сила, но либо во имя добра, либо во имя зла.

Прикладные науки освобождают человека по крайней мере от материальных проблем. Медицина контролирует болезни. И факты здесь, казалось бы, направлены на добро. Тем не менее существуют люди, тихо работающие над созданием эпидемий и ядов. Они могут использоваться в ходе завтрашних войн.

Почти все ненавидят войну. Сегодня мы мечтаем о мире. В мирное время у человека раскрываются лучшие из отпущенных ему возможностей. Но может быть, люди будущего обнаружат, что мир бывает хорошим и плохим. Возможно, мирные люди будут выпивать от скуки. Возможно, пьянство станет огромной проблемой, лишающей человека способности думать и развиваться.

Ясно, что мир — это великая сила, когда есть трезвость, материальные ресурсы, коммуникации, образование, честность и другие идеалы многих мечтателей.

У нас сегодня больше сил для контроля, чем в древности. И может быть, мы делаем немного лучше и больше, чем большинство людей того времени. Но мы обязаны делать гигантские вещи по сравнению с их скромными успехами.

Почему? Почему мы не можем одерживать побед?

Потому что мы видим, что даже огромные силы и способности не сопровождаются отчетливыми инструкциями, как ими пользоваться. В качестве примера рассмотрим огромные накопленные знания о поведении физического мира; у кого-то такое поведение создает впечатление лишь своего рода бессмыслицы. Наука не учит напрямую хорошему или плохому.

Во все века люди пытались постичь смысл жизни. Они понимали, что, если нашим действиям придать определенное направление или смысл, могут высвободиться огромные человеческие ресурсы. Очень много ответов получено на эти интригующие вопросы. Но все они различны, и поборники одного ответа с ужасом смотрят на действия сторонников другого. С ужасом — так как из-за несогласованности точек зрения все огромные потенциальные возможности человечества принимают неверное направление или вовсе блуждают в потемках.

В чем же тогда состоит смысл? Что нужно сказать, чтобы рассеять тайну бытия?

Если мы учтем все факты — не только те, которые знали люди в древности, но и те, которые мы знаем сегодня и которых не знали они, мы будем вынуждены публично признаться — мы не знаем.

Но признав это, мы, возможно, обнаружим открытый канал.

Эта идея не нова; эта идея здравомыслия прорастала в течение веков. Это философия, которая руководит человеком, создавшим демократию, в которой мы живем. Идея состоит в том, что никто реально не знает, как заставить правительство осуществить идею об организации системы, с помощью которой смогут разрабатываться новые идеи, испытываться, отбрасываться и вводиться другие; это будет система проб и ошибок. Этот метод родился в результате того, что наука уже зарекомендовала себя как успешное предприятие в конце XVIII века. Уже тогда социально мыслящим людям стало ясно, что открытие возможностей оказалось благоприятным фактором и что сомнения и обсуждения очень существенны для проникновения в мир неизведанного. Если мы хотим решить проблему, с которой никогда не сталкивались раньше, нам следует оставить приоткрытой дверь для неизвестного.

Мы находимся в самом начале пути развития человечества. То, что мы ухватились за эти проблемы, не кажется безрассудством. У нас десятки тысяч лет будущего. Наша ответственность — делать, что умеем, учиться, чему можем, накапливать знания и передавать их будущим поколениям. Это наша ответственность — предоставить людям будущего свободу действий. В стремительной юности человечества мы можем наделать страшных ошибок, которые затормозят наш рост на долгое время. Что мы, молодые и несведущие, будем делать, если скажем, что теперь у нас есть все ответы; если мы остановим все дискуссии, всю критику, заявив: «Так, ребята, человек спасен!» — и бросим человека на долгое время в оковы власти, ограничившись пределами нашего нынешнего восприятия. Это уже делалось много раз прежде.

Наша ответственность как ученых, понимающих огромную ценность философии незнания и огромный прогресс, который является плодом свободы мысли, состоит в том, чтобы провозглашать ценность этой свободы, учить не бояться сомневаться, приглашать к дискуссии и требовать этой свободы — это наше обязательство перед всеми грядущими поколениями.

Когда космический корабль «Челленджер» взорвался вскоре после запуска 28 января 1986 года, трагически погибли шесть профессиональных астронавтов и один преподаватель. Нация была потрясена, и НАСА (государственная организация США, занимающаяся исследованием космоса — National Aeronautic and Space Administration) встряхнули от благодушия, вызванного годами успешных космических полетов — или по крайней мере полетов без смертельных исходов. Была создана комиссия, возглавляемая государственным секретарем Уильямом Роджерсом, в состав которой вошли политики, астронавты, военные и один ученый — они должны были проанализировать случившееся и рекомендовать меры по предотвращению в будущем подобных происшествий. Тот факт, что Ричард Фейнман оказался тем единственным ученым, привело к достаточно резкому различию в ответах на вопрос, почему «Челленджер» потерпел крушение — и, может быть, именно он приоткрыл завесу вечной тайны гибели корабля. Фейнман был человеком бесстрашным и не побоялся озвучить свою точку зрения на всю страну, донести ее до инженеров, которые понимали, что, по сути, подготовкой и безопасностью программы космических челноков руководила пропаганда. Его доклад поставил НАСА в неудобное положение и всячески замалчивался комиссией, но Фейнман боролся за его включение в выводы комиссии; и в результате он был опубликован в приложении. Когда комиссия устроила пресс-конференцию для ответов на вопросы журналистов, Фейнман проделал свой ныне знаменитый настольный эксперимент с одним из уплотнителей корабля — уплотнительным кольцом — и чашкой с ледяной водой. Этот опыт с очевидностью доказывал, что ключевые уплотнители ломались, а предупреждения инженеров о том, что снаружи слишком холодно для ухода корабля со старта, не были приняты во внимание менеджерами, во что бы то ни стало желающими пунктуально соблюдать расписание полетов в угоду своим боссам. Перед вами этот исторический доклад.

Существует, как я понимаю, колоссальное несоответствие мнений членов комиссии, по-разному трактующих потерю космического корабля и трагическую гибель людей. Грубая оценка диапазона вероятности крушения колеблется от 1/100 до 1/100000. Более высокие цифры получены работающими в проекте инженерами, а самые низкие — руководством. Что же произошло, и каковы следствия несогласованности мнений? 1 случай из 100 000 означает, что можно запускать челнок каждый день в течение 300 лет с предполагаемой потерей одного корабля за все время запусков. Собственно, напрашивается вопрос: «В чем причина фантастической веры руководства в двигатели ракеты?»