вечерю всегда изображали одинаково. Этот эпизод присутствует во всех Евангелиях и представляет один из этапов Страстей Христовых. Однако вместо рассказа о жесте Христа, преломляющего хлеб и раздающего его апостолам, традиция предпочла обессмертить другой момент этой трапезы: когда Христос объявляет о предстоящем предательстве Иуды. Из различных описаний, данных в Евангелиях, наибольшим успехом пользуется свидетельство Иоанна, ставшее точкой отсчета для всех художников. Иисус только что закончил мыть ноги ученикам и взволнованно объявляет: «Истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня»[105]. Ученики смотрят друг на друга, не зная, кого из них он имеет в виду. Один из учеников, тот, кого любил Иисус, был за столом, рядом с Иисусом. Петр Симон спросил его жестом: «Спроси, кого Он имеет в виду?»[106] и тот, склонившись на грудь к Иисусу, сказал: «Господи, кто это?»[107]. Тогда Иисус ответил: «Тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам»[108]. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. Четыре различных момента в одном образе: Христос объявляет о предательстве; Петр просит Иоанна, «любимого ученика Христа», узнать; апостол склоняется к учителю; Христос подает Иуде кусок хлеба. Леонардо помнил изображения этой сцены, принадлежавшие флорентийским живописцам.

В 1350 году Таддео Гадди написал Христа и апостолов, сидящих за столом, для церкви Санта-Кроче во Флоренции. Иисус сидел в центре, подняв три перста для благословения, дабы верующие его наверняка узнали. Иоанн склонился к нему и к Петру, направо, протянув руки к Христу. Фигуры Гадди, хотя еще очень жесткие, соответствовали словам Евангелия. По бокам стола сидели остальные десять апостолов на одинаковом расстоянии друг от друга, практически окаменевшие. Только один из них находился отдельно. Борода и волосы цвета воронова крыла, смуглая кожа, он протягивал руку к блюду: это Иуда, готовый принять кусок хлеба из рук Иисуса. Любой, кто посмотрит на эту фреску, не может не почувствовать, что Искариот был черной овцой в этой группе, ложный апостол, предатель.

Когда в 1480 году, незадолго до отъезда в Рим, Гирландайо должен был писать Тайную вечерю для трапезной в монастыре Всех Святых, он воспользовался той же схемой. В длинном и узком зале, великолепно укороченном в перспективе, повторяется та же сцена. На этот раз апостолы как-то реагируют на слова Христа: один указывает на Иуду, будучи убежден, что он и есть предатель, другой прижимает руку к груди от удивления, третий просит: не думай, что это я! Иоанн спит на плече у Иисуса, Христос протянул руку для благословения, а Петр поднял нож. Иуда, сидя напротив них, сжимает в руке мешочек с тридцатью сребрениками, полученными им в уплату за предательство. Все вместе кажутся погруженными в размышление, почти отсутствующими. Над ними два открытых окна выходят в чудесный сад с кедрами, пальмами и кипарисами. Павлин будто уже вошел в комнату и пристроился на подоконнике: он символизирует воскресение.

Козимо Росселли, который несколько лет спустя получит заказ написать этот сюжет на стене Сикстинской капеллы, также не отступил от этой модели: более того, для большей ясности он усадил чертенка на плечо Иуды, совсем как это случалось на простодушных средневековых фресках.

Работая над «Тайной вечерей», Леонардо приходилось сравнивать себя с прославленными предшественниками. Это немного походило на то, как он, приступая к «Поклонению волхвов», должен был свести счеты со схемой, от которой невозможно было освободиться без риска быть непонятым или, что еще хуже, отвергнутым. Но на этот раз он не допустит провала.

Все под контролем

Чтобы защититься от возможных нападок, да Винчи сохранил традиционный образ Тайной вечери, дабы не смущать монахов и герцога. Вот накрытый стол, украшенный зал, апостолы по бокам от Христа, который, как всегда, восседает в центре сцены. Тем не менее, если приглядеться, то эта Тайная вечеря – совершенно иная. Фигура за фигурой, деталь за деталью, мазок за мазком мастер разрушил традиционную иконографию и создал новый образ, который будет вдохновлять отныне всех художников.

Художник действует как режиссер, приступающий к съемкам фильма. Прежде всего он сосредоточивается на апостолах и ищет для каждого из них жест, который может рассказать о состоянии его души. Каждый из учеников отличается от другого, двигается в своем собственном пространстве и взаимодействует с остальными. В этот период в листах Леонардо появляются эскизы и записи, проливающие свет на его творческий процесс. Прежде всего он составляет сценарий, нечто вроде раскадровки: «Один, который испил, оставляет чашу на своем месте и поворачивает голову к говорящему. Другой сплетает пальцы рук и с застывшими бровями оборачивается к товарищу; другой, с раскрытыми руками, показывает ладони их, и поднимает плечи кушам, и открывает рот от удивления. Еще один говорит на ухо другому, и тот, который его слушает, поворачивается к нему, держа нож в одной руке и в другой – хлеб, наполовину разрезанный этим ножом. Другой, при повороте, держа нож в руке, опрокидывает этой рукою чашу на столе»[109]. В действительности ни одно из этих действий не сочетается с позами апостолов, однако данный отрывок позволяет понять, насколько глубже да Винчи сосредоточивался на движении каждой отдельной фигуры, чем на всех остальных деталях. В глубине ему видится то, что всегда его завораживало: от толпы, окружающей Мадонну с младенцем в «Поклонении волхвов», до напряженного жеста Святого Иеронима и до уникальных поз Чечилии Галлерани и Лукреции Кривелли.

В «Тайной вечере» художник продолжает эти эксперименты, но в то же время умудряется необыкновенным образом держать всю сцену под контролем. Необдуманный энтузиазм, вызвавший смятение и беспокойство в «Поклонении волхвов», здесь превратился в гармоничный и ритмизированный ответ. Леонардо, привыкший работать с десятками актеров и танцовщиков, участвовавших в его постановках, ставит настоящую хореографию, в которой апостолы собраны в группы по трое. Сосредоточившись на их лицах и положении рук, он создает плавное и естественное движение. В Евангелии написано, что «ученики смотрели друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит»[110]: впервые это произошло в живописи. Крайний слева, Варфоломей, вскакивает на ноги и смотрит на Христа, силясь понять, правильно ли он расслышал; Иаков-младший толкает Петра в спину, в то время как Андрей поднимает руки, чтобы показать, что он совершенно ничего не знает. Их совместная реакция уравновешена по сравнению с жестами других трех апостолов, находящихся рядом с ними. Петр шепчет на ухо Иоанну: «Спроси, кого Он имеет в виду?»[111], в то время как юноша покорно его слушает, почти