Я пила сок и мысленно кивала. У меня было странное детство: я дружила с рокерами и наркоманами. Позже я стала журналисткой со всеми вытекающими: постоянными бурными вечеринками и рисковыми репортажами. Еще позже меня приняла компания геев и травести. И я никогда не пробовала наркотики, я не стала алкоголичкой, я по-прежнему люблю мужчин. Но почему-то нам проще верить в то, что за наши поступки отвечает наше окружение. И чтобы это как-то подтвердить на практике, мы даже начинаем следовать чужим советам, несмотря на то, что это самый верный способ прожить чужую жизнь.

– Похоже, что самые толерантные люди – это те, которые принадлежат к какому-либо меньшинству.

– И знаешь почему? Потому что меньшинство слабее и вынуждено искать способы выжить. А единственный способ для человечества выжить – это полюбить друг друга.

– Но почему мы этого так до сих пор и не поняли?

– Потому что нам кажется, что мы можем выжить без этого.

Я подвинулась ближе к Лизе. От нее пахло спокойствием, которого моей вечно сомневающейся душе так не хватало. Всегда мне казалось, что я не дотянулась, не оправдала, не соответствовала. Что где-то лучше, что кто-то лучше. Что кто-то обязательно ошибается, а кто-то – уж точно прав. Хотя на самом деле это всего лишь точка зрения.

И выжить без любви точно невозможно.

– А, и еще: напиши, пожалуйста, в своей книге, что лесбиянки – обычные девушки. То есть мы не как сексуальные кошечки из эротического кино или порнографии, но и не кутаемся в мешки, выдранные с мусорки. Мы регулярно моем голову, ходим по магазинам, любим запахи. Кто-то больше модница, кто-то – меньше. Ну, как обычно. И нет среди нас внутри пары той, которая исполняет роль мужчины, и той, которая как бы «за женщину». Мы обе женщины и все. Просто кто-то из нас слабее, а кто-то – сильнее. Так и в гетеро парах. Только вспомни, сколько ты знаешь примеров, в которых жена исполняет роль мужа.

– Знаю.

– Вот. Поэтому хватит уже о ролях. Давно уже пора искоренить эту чушь о мужской роли и женском предназначении в обществе. Каждый делает то, что хочет и может.

Толерантная мысль. Но я еще не доросла до нее ни умом, ни телом. Внутри пары мне нравится именно то, что он – сильный, а я храню для него тот мир, в котором он черпает эти силы. Мне нравится то, что вокруг столько версий любви – я обожаю проводить время со своими друзьями геями и лесбиянками, я люблю встретиться на кофе с травести. Фиолетовые волосы, татуировки на груди, строгая рубашка, застегнутая на все пуговицы, розовые бусы или обилие блестящих страз – Бог улыбается нам совершенно разными лицами. Но за моим обеденным столом должен быть непременно мужчина с крепкими руками, для которого я приготовлю вкусные блюда. А на ужин мы обязательно пригласим друзей, непохожих на нас, чтобы они рассказали свою историю.

– Мы с тобой разные.

– Мы с тобой чудесные, – Лиза обняла меня за плечи. Спорить с ней насчет последнего совершенно не хотелось. Ее синяя юбка, мой красный плед, белые стаканчики – упоительный был день.

– И хватит уже уделять чужим сексуальным фантазиям столько внимания. Просто не обращайте на это внимания. И еще вот это напиши: делать счастливым другого человека не может быть извращением. Любить не может быть извращением. Извращение – это любить и причинять боль. Хотя и таких случаев много. Но любить друга друга, даже если вы одного пола, – не может быть чем-то постыдным. Любить. Любить… Любить кого-то и видеть его улыбку – это всегда хорошая идея.

Я вспомнила двух девушек, с которыми столкнулась однажды в метро. Лет семнадцати, они сидели напротив меня. Они были очень красивы, без тени мейк-апа на лицах, в кедах, джинсах и оверсайз свитерах. С длинными, натурального цвета волосами, они были похожи на Лив Тайлер и Алисию Сильвестоун из клипа «Crazy». Через пару минут одна из них обняла другую, и стало понятно, что они – пара. И столько нежности было в их глазах, столько красоты, столько искренности и настоящности, что я не могла оторвать взгляда и все любовалась и любовалась их стопроцентной гармонией. Люди в вагоне брезгливо морщились, парни недоумевали, а я любовалась, наполняя свое сердце нежностью, которую они отдавали воздуху.

И я подумала. В мире, где так много ненависти, зависти, нечисти и грязи, я готова целовать ноги сексуальным меньшинствам, мусульманам, буддистам, протестантам, проституткам, прокаженным, всем инакомыслящим к моей точке зрения, кому угодно в мире, если – они несут с собой любовь и добро. Мне все равно, как они при этом выглядят и с кем спят.

Любовь – не концепция. Любовь – это способ жизни. И сегодня, в мире неискренности и материализма, меня восхищают только те люди, которые умеют любить и тем самым не дают захлебнуться в грязи мне.

Спасибо всем, кто любит.

– Напишу. Все напишу, слово в слово.

Лиза посмотрела мне в глаза, как будто бы старалась их запомнить. Спустя минуту она легко и осторожно поцеловала меня в губы. Я почувствовала, как ее тепло разлилось внутри моего тела и теперь останется там навсегда.

Это был один из самых честных поцелуев в моей жизни.

Настю я чаще всего встречала на ее работе. В длинном переднике и с сережками-кольцами в ушах, она бегала вокруг столиков и приносила людям еду. Мне было странно, почему она не стала актрисой: образ у нее был дивно кинематографичный. Впрочем, в ее возрасте все еще могло быть впереди.

Я знала, что у нее есть миллион историй. И этим мы были немного сестрами по духу. В июле, сразу после сильного летнего дождя, я пригласила ее к себе домой. Это было мое финальное интервью.

Досье

Имя: Настя

Возраст: 25 лет

Профессия: официантка

Семейное положение: отсутствует

Материальное положение: среднее

Жилищные условия: съемная квартира

Дополнительные бонусы: интерес к людям

– Привет, коллега. И что, какая я у тебя по счету?

– Сто. Ты – мой номер сто.

– Надо же. Это стоит отметить, – Настя достала из сумки бутылку вина и поставила на стол. – Весь мир – сплошные истории. Только одни замечают их, а другие – проносятся мимо.

– Когда это ты успела стать философом?

– Где-то между заказом посетителя и подсчетом чаевых.

Я расхохоталась, едва не выронив из рук бокалы. Открытые окна дышали на нас свежестью улицы, утонувшей во влаге дождя. Это была не просто финальная, но еще и довольно необычная беседа. Ведь на этот раз напротив меня сидел такой же собиратель историй.

– Я серьезно, Тамрико. Посетители обычно склонны не замечать нас, но мы – замечаем все. Это профессиональное. Наблюдательный официант всегда получает больше чаевых.