Меньше известен другой аспект ее деятельности (раскрытый только в 1980-е гг., так как раньше оставался секретным), которому она обязана уже посмертной славой: разработка в 1941 г. системы радиоуправления торпедами, позволяющей радиопередатчику менять волну и тем самым препятствовать обнаружению неприятелем подводной атаки.

Сначала армейские специалисты не принимают ее всерьез и не обращают внимания на ее изобретение, которое прячут в архив, даже не испытав. Но в холодную войну, в 1962 г., в разгар Кубинского ракетного кризиса, «метод Ламарр» извлекают наконец из долгого ящика и успешно применяют на практике. Когда в 1980-е гг. ее патент рассекречивают, частные компании сразу убеждаются в его перспективности. Мобильный телефон, JPS, шифрованная военная связь, связь космических «челноков» с Землей и WiFi используют «метод Ламарр». Задним числом, в 1997 г., актрисе присуждается премия Американского фонда электроники, а в 2014 г. ее имя заносят в список Национального зала славы изобретателей США, где числятся крупнейшие американские изобретатели.

37

– О чем ты думаешь? – спрашивает Игнас летящего с ним рядом Габриеля.

– Удивительно, до чего Люси похожа на Хеди Ламарр!

– Никогда не понимал твоего влечения к ней, она ведь гораздо меньше впечатляет, чем Мэрилин Монро, Грета Гарбо или Грейс Келли.

– Знаю, ты предпочитаешь блондинок, у каждого свой вкус. Не будем больше об этом говорить.

– Кстати, вот хороший анекдот. 95-летняя пара приходит к нотариусу разводиться. Он спрашивает: «Почему вы столько ждали». А они ему…

– Спасибо, дедушка, но, знаешь, с тех пор, как я умер, меня гораздо меньше тянет на юмор.

– Жаль, когда еще понять, насколько все относительно, если не после смерти!

– Будем считать, что именно сейчас мне не до шуток. Сначала нам надо что-то предпринять, чтобы сдвинуть с мертвой точки мое дело.

Видя, что дед морщится, Габриель со вздохом уступает:

– Ладно уж, рассказывай свой анекдот. Что там дальше?

– Нет, поздно, я обижен.

– Брось, дедушка, не заставляй тебя просить. Я знаю, ты не способен удержаться от соблазна рассказать анекдот.

– Ошибаешься, я не уступлю. К тому же ты прав, лучше сосредоточимся на стоящей перед нами задаче.

– Пожалуйста, расскажи!

– Ты понял силу недосказанного анекдота. Невозможно смириться, верно?

– Валяй, дедушка.

– Ну, раз ты настаиваешь… Старики отвечают нотариусу: «Мы ждали, пока дети умрут, чтобы их не травмировать».

Габриель любовно глядит на деда. Шутки были его спасением, он не в силах от них отказаться и живет с ними, даже после смерти. Габриель догадывается, что, наверное, как раз благодаря им дед переносил бабку и сопротивлялся побуждению с ней развестись. Каждая шутка Игнаса многое говорит об его истинном характере.

Они парят, как две птицы, в парижском небе, потом спускаются к Лионскому вокзалу.

– Как отыскать след беглеца, уехавшего в пятницу 13 апреля девять лет назад с Лионского вокзала? Головоломка какая-то! – говорит Габриель, явно придавленный неподъемной задачей.

– Ты забываешь, с кем имеешь дело: с лейтенантом полиции Игнасом Уэллсом, королем сыска. Твой Сами Дауди, неважно, на этом он свете или на том, от нас не уйдет, уж поверь мне.

Две блуждающие души начинают кружить по вокзалу. Игнас норовит приблизиться к сотрудникам железной дороги.

– Что ты, собственно, ищешь, дедушка?

– Я ищу старого пьяницу-железнодорожника. Старого – чтобы быть уверенным, что он был здесь девять лет назад. Пьяницу – чтобы на него можно было воздействовать. Я уже объяснял тебе, что повлиять можно только на человека с дырявой аурой. Ее истончение – вот наша надежда.

– Чем тебя не устраивает наркоман?

– Тоже верно. Но железнодорожника-пьяницу мы отыщем скорее, чем наркомана.

– По каким еще причинам истончается аура?

– При шизофрении, сомнамбулизме, у тех, кто покидает свое тело для путешествий в астрале или для трансцендентальной медитации. Но, поверь, здесь проще всего будет найти пьющего сотрудника.

Игнас и Габриель прочесывают все административные службы Лионского вокзала, вглядываются в кассиров в надежде засечь красные глаза, набрякшие веки, багровую физиономию, дрожь в руках. Но ничего такого им не попадается.

В конце концов Игнас натыкается в туалете на субъекта, тайком лакающего прямо из горлышка виски.

– Готово, нашелся-таки! – радостно докладывает он внуку. – Живее за ним!

У субъекта вся аура в черных разводах, там и сям дырки. Он громко икает, его взгляд мутнеет.

– Ты чем занимаешься, дедушка?

– Изучаю его мысли. Нам повезло: у него доступ к вокзальным компьютерам, он их обслуживает.

Игнас еще глубже засовывает палец в мозговую оболочку своей жертвы.

Та, шатаясь, бредет на свое рабочее место, усаживается перед монитором и вводит свой пароль доступа. Игнас воздействует на него, чтобы он ввел в поисковую систему имя Сами Дауди и дату – 9 апреля девятью годами раньше.

Их ждет удивительное открытие: человек, носящий это имя, в тот самый день, в 11 часов, приобрел билет до Женевы.

– Наш волшебный любовник сбежал в Швейцарию за несколько дней до ареста его Дульцинеи, – просто резюмирует Игнас.

38

Люси Филипини в знак одобрения хлопает ресницами.

– Я пришел к тебе, потому что не понимаю, почему никто со мной не здоровается, – говорит сидящий напротив нее мужчина.

– И давно?

– Уже три дня.

– Что произошло три дня назад?

– Я вышел из больницы.

– Почему ты лежал в больнице?

– Глазная операция. Но все прошло хорошо.

– Я так не думаю.

– Значит, я до сих пор в больнице, лежу под наркозом и мне снится сон?

– Нет, ты умер.

Мужчина в африканском бубу и очках выглядит растерянным.

– Ты уверена, Люси?

– Да, Мамаду. Хочешь, чтобы я помогла тебе вознестись, или ты считаешь, что справишься сам?

– Я… Ты… В общем, прошу прощения, но я тебе не верю. Знаю, ты меня разыгрываешь. Пошла ты, Люси! Все, возвращаюсь домой, мне надо работать.

Он надевает воображаемое пальто и вываливается в дверь, делая вид, что открывает и закрывает ее.