Похоже, корсары находили порты, с которыми могли иметь дело, едва ли не по всей «территории войны». Мы уже рассказывали о том, как голландцы-мюхтэди пользовались портами родины. И эта привилегия не зависела от их национальности. Когда в 1621 году буря прибила к Влиссингену корабль Али-реиса (грека-мюхтэди, уроженца Измира), реис сошел на берег и навестил Корнелиса Пейнаккера, алжирского консула[333]. Наши примеры относятся к государствам, поддерживавшим дружеские отношения с османскими пиратами. Но даже христианские центры пиратства не закрывали двери для мусульман. Ливорно, порт рыцарей ордена Святого Стефана (корсаров, зависимых от Флоренции), стал «средиземноморской столицей контрабанды в ХVII веке» именно благодаря османским пиратам[334]. Еще активнее сотрудничала с ними Мальта, принадлежавшая рыцарям другого католического ордена – Святого Иоанна, которые считали священную войну против мусульман своим призванием; по крайней мере так обстояли дела в начале ХІХ века, когда пиратство уже агонизировало[335]. Вероятно, все эти визиты наносились не под корсарским флагом, а под османским и, возможно, под флагом какой-либо из европейских держав; ведь нам известно, благодаря похожему примеру, что мальтийцы тоже подплывали к Стамбулу под английским знаменем. И даже если их «корсарская посудина» попалась в руки османам, то вовсе не из-за бдительности властей, а только потому, что об этом в Баб-ы Али[336] донес английский посол[337]. Османские пираты легко находили заинтересованных в сотрудничестве христиан и вне больших портов. Gazette de France пестрит новостями о том, как гази преспокойно запасались провиантом, водой и древесиной на берегах Франции, Ла-Манша и даже – Неаполя с Римом, где не оставляли камня на камне[338]. В начале ХVII века один из французских капитанов, отправляя доклад (mémoire) Людовику XIII, жаловался на жителей Марселя и Прованса, помогающих корсарам. Интересно, сумел бы без этой помощи Мурад-реис, самый известный пират эпохи, спастись от четырнадцати христианских кораблей, окруживших его со всех сторон?[339]

В следующем столетии новости Gazette de France уже явно свидетельствуют о тесном сотрудничестве пиратов с подданными Неаполитанского королевства. Спустя три года после восстания Мазаньелло (1647) здешние аристократы, воспользовавшись отсутствием испанских сил, буквально изничтожили провинцию; причем они привлекли и североафриканских гази, установив с ними связь через сограждан-мюхтэди. Сеньоров ничуть не беспокоило, что корсары будут разорять их же земли и увозить в рабство их собратьев по вере[340]. Похожие союзы между аристократами и пиратами имели место в Салерно (1663), а также в регионах Абруццо (1667) и Калабрия (1668)[341]. В 1687 году власти подчеркивают, что некоторые неаполитанцы не только шпионили на османских корсаров или играли роль провожатых; негодяи без зазрения совести продавали в рабство своих сограждан и сами брали их в плен[342]. Какому-то реису-христианину выдали берат[343], чтобы он не грабил на своей бригантине побережье Северной Африки, хотя потом и оказалось, что он был в сговоре с мусульманскими коллегами. Этот предатель окончил жизнь в неаполитанских тюрьмах. Он не стыдился продавать христиан в рабство и без зазрения совести выбрасывать их в море, чтобы никому не поведали о его «подвигах»[344]. Вместе с тем, едва вблизи Неаполя у корсарского судна «Золотой Лев» (Lion d’or), оснащенного 40–50 пушками, сломалась грот-мачта, наместник неаполитанского короля бросился за ним в погоню на четырех галерах и не поверил своим глазам: враги не только раздобыли у местных провизию – они умудрились привлечь их к починке корабля![345]

Как видно, отношения пиратов с христианами иногда могли быть настолько хорошими, что никак не вписывались в парадигму священной войны. И у нас много примеров того, как корсары сквернейшим образом относились к мусульманам, что совершенно не подобает гази.

Собственно, отношения между средиземноморскими пиратами и местным населением с самого начала были несладки – а точнее, кислы как лимон. В 1513 году, когда реисы Хызыр и Оруч еще только обосновались в Африке, им уже пришлось воевать со многими из здешних мусульман. Братья начали пиратствовать под покровительством тунисского султана – и первым, с кем у них испортились отношения, был именно их патрон. В этот момент алжирцы, испанские подчиненные с 1510 года, позвали к себе в город Оруча-реиса, и тот, приняв их приглашение, обустроил там базу. Однако отношения между морскими гази и мусульманским населением Алжира моментально «скисли». Оруч велел убить Селима эль-Туми, правителя города, из-за чего сын последнего Яхья сбежал в Оран и обратился за помощью к испанцам. Вслед за этим, едва отбив наступление Габсбургов (Яхья тоже, выжидая, принимал в нем участие), Оруч сразу же начал истреблять других мусульманских владык в этих краях. В 1517 году, после захвата Тенеса и Мильяны, он воспользовался междоусобицей в династии Абдюль-вади (Бени Зейян) и прибрал к рукам Тлемсен. Какое-то время христиане-Габсбурги даже спасали местных правителей-мусульман от османских «воинов моря». В 1518 году их войска, окружив Тлемсен, убили Оруча, однако на этом не остановились и в следующем году совершили еще один поход на Алжир, на сей раз безуспешный.