крепким оказалось, но три бутылочных бомбочки жахнули просто замечательно. Осколками посекло в первую очередь коней, но и кое-кого из всадников тоже задело. Отряд рилийцев теперь наверняка задержится, и лодка с моими друзьями успеет достичь моста раньше, чем туда доберется вражеский отряд.

А там будет проще – за мостом ни на этом, ни на противоположном берегу рилийцев, как я надеялся, еще не будет. Главное – не прекращать грести и оторваться подальше от опасного места. Почему я решил, что с северной стороны на этом берегу врагов не окажется? Что мешает им послать с севера точно такой же отряд, как тот, который я обстрелял бутылочными бомбами? Вот именно, что «мешает». Когда я ехал по мосту, то обратил внимание на берег, что оказался по правую от меня руку. По нему не пробраться – кто-то (скорее, местные жители) устроили свалку и перегородили береговую линию рукотворными курганами порядочной высоты. А за ними вдаль от берега простирался густой лес. Так что с севера вдоль берега всадникам не проехать, да и пехоте не пройти.

Разобравшись (пусть и временно) с рилийскими конниками, я должен был решить вторую, более важную, проблему: нейтрализовать пехоту, точнее – их ружья. Потому и рванул в сторону моста, стараясь держаться на уровне дрейфующей лодки. Двух рилийцев, выбежавших на берег и уже приготовившихся стрелять по моим друзьям, я легко завалил двумя штырями, но совсем лишился силовых сгустков. Проклятый холодный ветер, на который я снова нарвался, не давал возможности зарядиться энергией. А на меня как раз выскочил еще один пехотинец. Хорошо, что на ружьях штыков нет, а то получил бы железом в живот.

Солдат занервничал, не зная, что ему делать. Видимо, он так торопился, что не перезарядил ружье (или правильнее назвать его мушкетом?). Солдат растерялся. Чтобы выхватить легкий меч, нужно бросить ружье, но оно так и прилипло к его рукам. Шли мгновения (даже секунды!), за которые я сам вспомнил, что у меня тоже есть меч. Тем временем солдат определился в своих планах, оставив себе ружье, прикладом которого он и замахнулся.

Мечному бою меня немного учили, но все равно вряд ли смогу устоять против опытного солдата, а вот вариант, который выбрал противник, меня устраивал лучше. Это уже не бой на мечах, а, скорее, драка. А драться я умел, в отличие от людей этого мира (впрочем, я мало его еще знаю, может быть, мне доставались не самые лучшие драчуны?).

От удара прикладом я увернулся. Хотя, надо признать, с большим трудом. Я даже почувствовал у себя на скуле след от прошедшего рядом с головой вражеского приклада. Но кому-то одному должно повезти. Везунком оказался я. Противника по инерции занесло вперед, тот даже зашатался, пытаясь удержать равновесие, этого мне хватило, чтобы ткнуть в него мечом.

Ударил я средненько. Не сильно, но и не слабо. И почувствовал, как с большим трудом, буквально с напрягом сталь клинка входит во вражеское тело. Сразу и не понял, в чем дело. Не до размышлений было. Я же сейчас убил человека и убил не штырем на расстоянии, а мечом – вот прямо рядышком человек лежит. Это уже потом до меня дошло, что у рилийца был защитный амулет, который и придержал мой удар. Будь удар чуть слабее, то мой меч, наверное, не смог бы пробить защиту рилийца. Я имею в виду защитную магию амулета.

Думать было некогда – лодку отнесло еще ближе к мосту и, несмотря на мешающий ветер, она держалась на прежнем расстоянии от берега. Конные рилийцы застряли на берегу, не рискуя ехать дальше. Зайдя чуть поглубше в лес, я сумел немного затариться энергией, которая мне сразу же пригодилась. Два пехотинца почему-то не захотели в меня разряжать свои ружья, я же не промахнулся.

Лодка тем временем подошла к одной из опор моста и, не задерживаясь, проследовала дальше вниз по течению. Я успокоился – проблема со спасением друзей, кажется, решена. Теперь надо думать и о собственном бегстве. Тем временем на мост уже въехали рилийские всадники, преследующие и рубящие запоздало спасающихся силетцев. Конный отряд, что шел вдоль берега, продолжил движение к мосту, отрезая меня от реки. На тот берег мне теперь не переправиться. Оставалось надеяться, что пехотинцы, забредшие в лес, окажутся самым слабым звеном среди рилийских вояк и мне посчастливится отсюда убраться.

Я углубился дальше в лес, взяв юго-западное направление, удаляясь от моста – там сейчас должны сконцентрироваться все рилийские силы. По мере того, как заходил вглубь леса, ветер спадал, и мне удалось набрать достаточно энергии, чтобы сплести силовой щит. Вот теперь я был относительно защищен. Почему относительно? Я помнил тот заговоренный магией меч, спастись от которого мне помог кошелек с золотыми монетами (меч пробил силовую защиту, но попал в кошелек, что был у меня за пазухой). Так что щит щитом, но про наступательную магию врагов тоже нельзя забывать.

Как ни странно, мне не попалось ни одного рилийца. Видимо, кроме нескольких человек, которых я побил в районе берега, больше никого не было, кто бы решил погнаться за нами. Основная масса пехотинцев двинулась на штурм моста, точнее, на избиение скучившихся перед узкой горловиной силетцев.

Полоса леса закончилась быстро, впереди лежало знакомое поле. Вдали у мортир шмыгали люди, судя по всему, собираясь их увезти. Мортиры сделали свое дело – теперь здесь не нужны. По полю в районе наших позиций деловито ходили и даже бегали несколько десятков солдат – точное число сразу и не назовешь, настолько они рассеялись по всему месту прошедшего боя. Солдаты в основном собирали коней, сводя их в табуны, другая часть мародерствовала – сегодня добыча будет знатной. Думаю, что большая часть содержимого кошельков пойдет в сундуки командиров, но что-то достанется и остальным. Ну и, конечно, сами сборщики, без сомнения, что-нибудь прикарманят, хорошенько спрятав добытое.

Наших коней я не увидел, видимо, их уже оприходовали. Хотя, какие кони? Ну, окажись они на том месте, где мы их оставили, что дальше-то? Вскочить на коня и мчаться? Далеко не ускачешь. Поле перепахано, пустятся