Кролик дрожит в моих руках так сильно, что мои руки тоже дрожат, хотя может они дрожат совсем не от этого, не знаю. Зрение почему-то становится всё хуже, а маленький зверек в моих ладонях совсем не успокаивается, только дрожит еще сильнее. Наверное, тоже чувствует во мне хищника.

Хищника, которому его принесли на съедение.

Мне принесли на съедение пушистого кролика.

Живого пушистого кролика.

Чтобы я не кусала своих однокурсников.

А еще меня надо растоптать, чтобы я не размножалась. Не то чтобы я собиралась размножаться в ближайшее время, но…

Кролик от страха, видимо, начал потеть, иначе я не знаю, как объяснить, что его шкурка вдруг начала покрываться маленькими солеными капельками.

Вспышка портала разрезает пространство комнаты.

— Вот вы где! — хмурится стремительно появившийся из портала ректор. — Змеиная, я разве давал приказ отползать?

Опускаю голову.

Не помню, какой приказ он отдавал.

— Змеиная? — в голосе ректора появляется замешательство. — Вы что… плачете?

Шмыгаю носом.

Нет, господин ректор, это дощщь!

Снова шмыгаю.

И совсем не жалостливо, а даже как-то зло. Я же злая, мне положено.

— Змеиная, а вам говорили, что подслушивать нехорошо? — ректор как-то сразу догадался.

Точно не помню, но бабушка, кажется, говорила только обратное.

Шмыгаю.

— Астра, неужели слова высокородной драконессы старой закалки могли вас так задеть?

— Совершенно не могли задеть, — всхлипываю, подтверждая.

— Ну и что вы тогда делаете?

— Яд с глаз сцеживаю.

В установившейся тишине внезапно громко звучит отчетливый смешок.

— Нравитесь вы мне, Змеиная.

— Что?

— Что? — ректор улыбается.

— Нра-а-авлюсь? — тяну, впервые поднимая голову и заглядывая в лицо стоящему в паре метров от меня мужчине. Глаза ректора хитро блестят, и в них я не вижу ни жалости, ни осуждения, только смешинки.

— Как перспективная студентка ну очень нравитесь. — Улыбается зараза. — Всё, Астра, вытрите слёзы, и вспомните, что вас вот совершенно не волнует мнение окружающих.

— Совершенно, — киваю и снова судорожно всхлипываю.

Мужчина картинно вздыхает, подходит ко мне, садится на корточки и протягивает руку к замершей в моих руках живности. И хоть меня он не касался, легонько поглаживая хохолок животного, от тепла его пальцев рядом, по рукам побежали щекотные мурашки.

— Кролик то у вас откуда? — спрашивает, едва сдерживая улыбку. И так эта улыбка заразительна, что плакать больше не хочется.

Но вспомнив, откуда у меня кролик, я снова всхлипываю.

— На съедение принесли, — тихонько отвечаю, опустив голову обратно и отчего-то страшась его реакции.

Секунда тишины, и мужчина вдруг искренне рассмеялся.

— Чтобы вы не кусали никого вокруг? — предполагает сквозь не менее заразительный, чем улыбка, смех.

— Да, — хмурюсь. Мне вроде бы было совсем не смешно, но…

— Недоразумение вы ползучее, — мужчина по-прежнему смеется.

И я не выдерживаю — тоже начинаю улыбаться.

Ну вот как он это делает?

— Я даже не знаю, кого мне жалко больше, — дракон всё никак не успокаивается, — кролика, вас или ваших перепуганных одногруппников.

И глядя на то, как он вовсе не пытается делать из происходящего трагедию, я тоже начинаю смотреть на всё под другим углом. И… смеюсь. Сначала неуверенно, а потом уже не сдерживаясь.

Но мысль о преподавательнице снова стирает с моего лица улыбку.

— Чем закончился ваш разговор? — спрашиваю тихо, без капли юмора.

Ректор тоже перестает улыбаться, сразу понимая, о ком я.

— Тем, что она даст вам второй шанс. А также вспомнит о правилах приличия и больше не будет никоим образом вас оскорблять.

Зарываюсь пальчиками в пушистую шерстку.

Значит, мне снова придется с ней встречаться…

— Астра, как вы думаете, в чем главный смысл обучения здесь? — внезапно спрашивают меня.

Пожимаю плечами.

— Чтобы потом много зарабатывать? — беспечно предполагаю.

— В том, чтобы научиться жить. Жить в мире, где не все и не всегда будут хорошего о вас мнения. Мире, где не все постели будут мягкими, не все существа добрыми, и не все решения приятными. Понимаю, вы вряд ли захотите в дальнейшем быть шпионом, и вас вряд ли прельщают перспективы после выпуска, но подумайте и о другом. Мир, где вас окружат теплом, заботой и добротой означает мир наполненный ложью. Мир, лишеный половины красок, в котором вас запрут как в золотой клетке. Разве хотели бы вы такой жизни? Жизни, где вы всего лишь птичка, за которой ухаживают и ублажают, но не делятся проблемами и не считают личностью?

— В этом вопросе точно есть какой-то подвох. — Шмыгаю, но плакать уже совсем не хочется. — Я вот сейчас скажу нет, а вы меня куда-нибудь на полигоны отправите, да?

Ректор снова усмехается. Потом выпрямляется, делает пару шагов назад, возвращаясь к всё еще горящему порталу, и отвечает мне вполне серьезно:

— Я никому не дам вас в обиду, змейка. Но вы должны научится сами справляться со своими проблемами. Увольнение, наказание, отчисление не помогут решить главную проблему — люди не начнут думать о вас иначе. Докажите не силой и защитниками, что вы достойны куда лучшего отношения, докажите это своими поступками и поведением.

Подождав пару мгновений, но не дождавшись моей реакции, мужчина коротко кивает в знак прощания и исчезает в портале.

А я сижу и глажу успокоившегося кролика.

Интересно, что скажут мои соседки при виде внезапно образовавшегося нового питомца?

* * *

— Астра! — ворвавшаяся через час в комнату Мила застала картину идеалистического блаженства — осознавший свое счастье кролик, которого я решила назвать Грушей, сыто развалился на моей постели во весь свой, как оказалось, могучий рост и вяло подергивал лапкой. — Это что? — шокировано выдыхает человечка, и мне становится чуточку легче: она в этом цирке участия не принимала.

— Это объект моего гастрономического воздыхания, — важно поясняю, поглаживая пушистую макушку.

— Ты же его съешь? — с надеждой в голосе и обреченностью во взгляде спрашивает Мила.

А еще говорят, что змеи кровожадные.

— Нет, теперь он будет жить с нами. — Сурово отвечаю. — Это Груша, знакомься.

— Ты решила силу воли тренировать? — совсем-совсем обреченно уточняет Мила, но спорить не пытается и покорно чешет макушку ультимативно подсунутому под нос кролику.