— Значит, он тебе нравится?

— Я обожаю его. Нельзя ли нам остаться тут навсегда?

— Ты не думаешь, что нас в конце концов хватятся?

Клио нахмурилась:

— Мой отец очень рассеянный человек, но и он рано или поздно заметит, что меня нет дома. Тогда… сколько нам осталось?

— Не знаю. Чего еще тебе хотелось в детстве? Кроме кошки.

— Многое. Мою собственную библиотеку, где я могла бы работать и где сестры не отвлекали бы меня. И чтобы никаких уроков музыки. Всегда их ненавидела. У меня нет музыкального слуха, и танцую я тоже плохо. Зато умею ездить верхом, плавать и открывать замки.

— Почему же ты не открыла замок и не сбежала отсюда?

— У меня не было времени, а потом… потом мне здесь понравилось.

Клио умолкла, и Эдвард решил, что она уснула, но она вдруг спросила:

— А что случилось потом, после тою дня в Британском музее? Ты бросил пить и волочиться за женщинами?

— Пришлось. Потому что брат мой вскоре умер. Упал с лошади и сломал себе шею. Родители лишились единственной отрады. Они пытались женить меня на невесте Уильяма, но я не согласился. Я старался утешить их по-другому — вернулся к учебе, отправился в путешествие, чтобы пополнить их коллекцию антиквариата.

— И что они обо всем этом думали?

— Не знаю. Они умерли от лихорадки, когда я был в Риме.

— Но теперь они бы гордились тобой.

— Только не сейчас. Не представляю, что бы они сказали, увидев в моей постели одну из дочерей Чейза, это такой скандал.

Клио рассмеялась и откинулась на подушки, простыня сползла, обнажив грудь. Неожиданно она повернулась и опрокинула его на спину, поцеловала.

— Клио… — пробормотал Эдвард.

— Тсс… — прошептала она, закрыв ему рот поцелуем. — Я собираюсь сделать тебе подарок.

Ее пальцы касались его тела легко, словно крылья бабочки — плечи, грудь, живот, бедра. Поцелуи опускались все ниже. Ее язык коснулся его соска, и Эдвард застонал сквозь сжатые зубы. Клио опускалась все ниже, он не осмеливался двинуться, вздохнуть, боясь, что этот сон закончится.

Ее пальцы сомкнулись на его восставшем члене. Прикосновение было легким, но для него оно было как удар молнии.

— Клио! — хрипло проговорил он.

Протестовал он или просил, чтобы она не останавливалась? Он этого не знал.

— Лежи тихо, — прошептала Клио. — Я никогда раньше этого не делала, мне нужно сосредоточиться.

Эдвард сдавленно рассмеялся:

— Хорошо, дорогая, сосредоточься.

Он откинулся на подушки, отдавшись ее ласкам.

Клио опустила голову, и Эдвард ощутил на своей коже ее теплое дыхание. Медленно кончик ее языка коснулся его напряженного члена.

— Черт побери, Клио! — простонал он.

Это было почти невыносимо.

— Я что-то делаю не так? — обеспокоенно спросила она. — Там, на фреске в Помпеях…

— Наоборот. Ты делаешь это слишком хорошо.

Она рассмеялась и снова поцеловала Эдварда.

Наконец, не в силах больше выдержать это напряжение, он схватил ее за плечи и опрокинул на спину:

— Клио, ты меня убиваешь! Больше никаких поездок в Помпеи, прошу тебя.

Она развела нога, принимая его в себя. Тело ее выгнулось ему навстречу, с губ сорвался легкий стон.

— Они жили долго и счастливо и умерли в один день, — выдохнула она.

— Так поступают глупые романтики?

— О да, а я самая глупая из них.

Он достиг пика наслаждения — яркой и бурной вспышки, перед которой все остальное бледнело. Сейчас ему нужна была только Клио, тепло ее тела и ее аромат.

— Клио! — закричал он. — Клио.

— Да, — прошептала она. Ее тело напряглось, и по нему прокатилась волна неизъяснимого удовольствия. — Я здесь, дорогой, здесь.

— Туда мы идем? — спросила Клио.

Эдвард держал ее за руку, другой рукой она ощупывала шелковый шарф, закрывавший ей глаза. Клио вдохнула свежий воздух, напоенный ароматом земли и травы. Эдвард рассмеялся и лишь крепче сжал ее руку. Он изменился после той ночи, словно стал моложе и свободнее.

Клио не могла разобраться в своих чувствах. Она не была шокирована или удивлена, услышав признания Эдварда, ей приходилось слышать и о худшем. Она чувствовала печаль, и ей было жаль, что он так долго нес такое бремя, не в силах простить себя и оставить прошлое в прошлом.

— Куда мы идем? — спросила она снова. — Ты опять собираешься похитить меня?

— Я бы давно это сделал, если бы только знал, что мои прошлые преступления приведут к такому. Но я не скажу тебе, куда мы идем. Ты должна сама понять это.

— Я знаю, ты ведешь меня в подземный мир.

Он рассмеялся:

— А я-то думал, что ты только что меня из него вывела, как Орфей Эвридику.

— У них все плохо закончилось.

— Да, но в моей версии этой истории Эвридика спускается в ад и благополучно выводит Орфея на свет божий.

— Мы, женщины, такие благоразумные.

— Ты благоразумная? Никогда бы не подумал.

— Уверяю тебя, это так. Разве не разумно было с моей стороны отказаться от попытки сбежать от тебя?

— Только потому, что я подкупил тебя книгами, пирогами и ванной.

— И прочим.

— Прочим?

— Перестаньте, ваша светлость. Не стоит недооценивать свою привлекательность.

Клио наступила на корень дерева, и руки Эдварда тотчас крепко обхватили ее за талию.

— Так ты считаешь меня привлекательным? — шепнул он ей на ухо.

Клио задрожала. Ее тело всегда откликалось на его близость.

— Ты же знаешь…

— Ничего подобного, но я рад, что одна дама — самая важная в моей жизни — находит меня привлекательным.

Внезапно он подхватил ее на руки.

— Эдвард!

— Не бойся, я тебя не уроню. Мы почти пришли, и скоро ты сможешь удовлетворить свое любопытство. Как в отношении цели нашего путешествия, так и в отношении моего «привлекательного» тела. Если захочешь, конечно.

— Это вряд ли, мне что-то не по себе, — прошептала Клио.

— Это все отвары, которые ты пьешь. Не говоря уже об огромном количестве хлеба и сыра, которое ты поглотила за завтраком. Просто поразительно.

— После прошлой ночи я сильно проголодалась. Это твоя вина.

Клио почувствовала прохладу, словно они вошли под сень леса. Она слышала шум ветра над головой, шелест листвы и пение птиц. Шаги Эдварда звучали громко, как будто он спускался по каменным ступеням. Потом Клио услышала неожиданный звук — плеск воды.